Книга Гуров не церемонится, страница 20 – Николай Леонов, Алексей Макеев

За ней вышли остальные и, остановившись, стали недоуменно осматриваться по сторонам.

– Принимайте гостей, – сказал Лев Иванович, обращаясь к друзьям Савельева, среди которых стоял и Крячко. – Вот это мать Николая Степановича, Наталья Николаевна. Его отец, Степан Алексеевич. – При виде этого пожилого мужчины мужики невольно переглянулись – Николай был очень на него похож. – Его сестра Надежда с мужем Антоном и сыновьями Владимиром и Павлом, – продолжал Гуров. – Светлана, с которой ваш друг так решительно расстался перед армией, а это ее сын Степан.

Если до этого потрясенные мужики еще как-то владели собой, то при виде парня лет двадцати, настороженно смотревшего на них разноцветными глазами – правый у него был голубой, а левый карий, – судорожно сглотнули, некоторые рванули душившие их вороты рубашек, а Андрей, не выдержав, воскликнул:

– Блин! Да это же Колька в молодости! Ну один в один!

– А на кого же Степан еще должен быть похож, как не на родного отца? – притворно скромно спросил Гуров.

– В честь меня назвали, – значительно добавил самый старший Савельев. – А вот фамилия у него по матери – Воронин.

– Ну, это ненадолго, – заверил Степана Алексеевича Погодин и, подойдя, обнял парня. – Господи! Счастье-то какое! Колька же от радости с ума сойдет!

– Ну, что? Так и будем здесь стоять? – поинтересовался Лев Иванович.

– Да… Конечно… Проходите… – бормотал растроганный Погодин. – Черт! Аж не верится!

– Пойдемте, – засуетились хлюпавшие носами от избытка чувств горничные. – Сейчас мы вам комнаты покажем, там все готово. И столы уже накрыты, сейчас сядете, покушаете.

– Да я бы сначала к Коленьке хотела, – просительно произнесла Наталья Николаевна.

– Вот отдохнете с дороги, и мы все вместе поедем, – пообещал Погодин.

– А гостинцы-то куда положить? – спросила она почему-то у Гурова, видимо считая его здесь самым главным.

– Не может мать по-другому, – хмыкнул ее муж. – Вечно полные кошелки наберет, а тащить кому?

– Да не больно-то ты и таскаешь, – отмахнулась от него жена. – Больше Антоша надрывается. Да и как можно в гости-то с пустыми руками?

– Не в гости, а к сыну, – назидательно проговорил Степан Алексеевич.

– А ты бы подумал, когда он в последний раз домашнюю еду кушал? – возмутилась женщина, и он, махнув рукой, сдался.

Сумки с гостинцами под присмотром Натальи Николаевны понесли в кухню, а мальчишки тем временем спросили:

– А нам в сад можно?

– Вам все можно, – с чувством сказал Алексей.

Мальчишки убежали, а остальные вошли в дом. Приехавшие с недоверчивым видом осматривались, а потом Степан Алексеевич озадаченно спросил:

– Это сколько же человек здесь живет? Не стесним?

– Да что вы! Здесь один ваш сын и живет, а мы так, в гости приехали, – пояснил Виктор.

– Один? – обалдело спросил отец. – Да зачем ему одному такие хоромы?

– Положение обязывает, не может же он в коммуналке жить, – объяснил Дмитрий.

– Это какое же такое у него положение? – удивился Степан Алексеевич. – А то Лева нам ничего не говорил, сказал только, что они с Колькой работают в московском представительстве какой-то сибирской фирмы, а сейчас сын приболел, вот он и приехал к нам, чтобы во всем разобраться.

– Вообще-то Лев Иванович полковник полиции, – заметил Погодин.

– Вот ведь тихушник! – помотал головой Степан Алексеевич, укоризненно глядя на Гурова, на что тот с якобы смущенным видом развел руками. – Объехал нас на вороных! Нет, надо было у тебя еще дома документы проверить, а то мы до того обрадовались, что сын нашелся, что и не подумали об этом.

А вот Гурова очень заинтересовали слова «живет один», и он вопросительно посмотрел на Погодина, но тот только ответил ему невинным взглядом – не иначе как мстил за его же, гуровское, молчание. Дождавшись, когда родственники Николая Степановича разойдутся по своим комнатам, чтобы привести себя в порядок, Лев Иванович подошел к Погодину и поинтересовался:

– Я так понимаю, что в доме не осталось ни следа от Ларисы Петровны и ее детей?

– Правильно понимаете, – кивнул Леонид Максимович.

– А как к этому отнесется Николай Степанович? – поинтересовался Лев Иванович. – Вы уверены, что он это одобрит?

– Отнесется правильно, – уверенно ответил Погодин и поправился: – Теперь уже относится правильно.

– Значит, за время моего отсутствия здесь что-то произошло, так что же? Вы смогли убедить своего друга, что он ошибся в Ларисе Петровне, и он вам поверил? Или? – Лев Иванович взглянул Погодину прямо в глаза.

– Или, – усмехнулся Леонид Максимович. – Нашелся человек, который ему мозги прочистил. А уж теперь, когда вы его семью нашли, Колька быстро на поправку пойдет.

– Значит, приворот с него сняли? – со знанием дела спросил Гуров.

– А мне говорили, что городские в подобных вещах не разбираются, – опешил Погодин, явно не ожидавший от Льва Ивановича такой осведомленности.

– Так городские тоже разные бывают, – значительно произнес Гуров.

– Ну-ну! – хмыкнул Леонид Максимович и предложил: – Пошли завтракать, что ли? Вот уж отъемся за все те дни, что как на иголках жил, и кусок в горло не лез!

– Подождите, скажите сначала, Григория взяли? – спросил Лев Иванович.

– А то! – воскликнул Погодин. – Я так думаю, что он все больницы обзвонил, пока не напал на ту, где Колька лежал. Ну, поинтересовался Гришка, как тот себя чувствует, а ему в ответ, как мы велели: помер, мол. Только Кольки там уже не было – мы его в частную клинику перевезли, так надежнее будет. Вот возле психушки, где Лариска лежала, мы его и встретили ласково, – выразительно сказал он. – Так что правы вы оказались. Только шел он туда не вытаскивать сестру, а кончать – видно, не нужна она ему больше стала, – и объяснил: – Шприц у него в кармане большой был, на десять кубиков, как они говорят, а в нем пенициллин. А у стервы этой на него, оказывается, аллергия страшная, так что померла бы Лариска, как пить дать.

– Ну да, обнял бы он ее по-родственному, если бы только добраться до нее смог, а сам укол сделал, – согласился Гуров. – Где он жил, выяснили?

– И даже обыск провели, а там много чего любопытного оказалось, – многозначительно сказал Леонид Максимович.

– В том числе и завещание Ларисы, что ее наследниками являются Григорий и дети, причем в равной степени, так? И, как и в завещании Савельева, степень родства с Григорием не указана, – сказал Гуров.

– Да, – растерянно подтвердил Погодин. – А это что-то значит?

– Все расскажу, ничего не утаю, – пообещал Лев Иванович. – Надо будет мне все, что вы нашли, посмотреть, а потом с Григорием поговорить. Или с ним уже кто-то беседовал и он для дальнейшего общения больше непригоден?