Книга Держитесь подальше от театра, страница 39 – Анатолий Гречановский

– Соломон, ты не брал контракт? – спросил Вортан Баринович.

Соломон отрицательно покачал головой.

– Ладно, черт с ним. Значит так, срочно закажи билет в Швейцарию, сними все деньги со счетов и положи на карточку. – Он налил в стакан коньяк и залпом выпил. – Ты слышишь, что я говорю?

Соломон жалобно смотрел на шефа и качал головой.

– Никак нельзя.

– Что нельзя?

– Денег нет.

– Как нет?

– Сняты вами со всех счетов, и здесь и там.

Вортан Баринович встал с кресла, подошел к Соломону, тот в страхе отстранился. Затем обошел вокруг, внимательно рассматривая его со всех сторон, подошел к окну и стал поливать коньяком цветы на подоконнике. Главный бухгалтер тихо-тихо выскочил из кабинета и, подойдя к секретарю, прошептал:

– Скорую, срочно.

Вортан Баринович видел через окно, как подъехала скорая.

Санитары поднялись в кабинет и в недоумении остановились.

– Спокойно, – сказал Вортан Баринович, – сейчас допью кофе и поедем.

Допив кофе, он перевернул чашку на блюдце и стал рассматривать разлившийся осадок.

– Ну что ж, это лучший вариант из создавшегося положения. Пойдемте, товарищи.

Выйдя на улицу в сопровождении санитаров, Вортан Баринович направился к машине «скорая помощь». Дверь машины открылась, и сидящий там Лукавый с улыбкой указал рукой в противоположную сторону.

– Туда, милейший Вортан Баринович.

С противоположной стороны, у открытых дверей машины «воронок», стояли, улыбаясь, двое полицейских.

– Велком! – пригласил Азазель Вортана Бариновича.

Лукавый, Косматый и Азазель сидели за столом и резались в карты. В другой комнате, расширенной до пределов служебного кабинета, в своем традиционном кресле, в длинной ночной рубашке сидел Дениц перед светящимся шаром, в виде глобуса, и внимательно следил за живыми событиями, которые происходили в разных уголках земли, морей и океанов. Квадратики земли при приближении расширялись в государства, населенные пункты и города. Многие территории были охвачены безумным передвижением толп людей, экологическими катастрофами, огоньками вспышек от военных действий.

– Биохимический эффект, – буркнул Дениц, не отрываясь от своего глобуса.

Семе снился страшный сон. Как будто он, раскинув руки, парит сквозь бесконечность вне времени и пространства, где нет ни начала, ни конца, среди мириад звезд, обласканный холодным мерцанием луны. И вдруг, огромное бурлящее солнце выплескивает огненную массу, и она несется за ним по направлению к земле. Догоняет, пробивает живую ткань атмосферы, обжигает. Дышать нечем. Магнитное поле сжимает все тело, создавая сильное напряжение. Что-то происходит с организмом. Тело мутирует. Сознание тускнеет. Наступает сильнейший психологический стресс. Состояние – от звериного инстинкта до полной апатии. Солнце тускнеет. Всюду царит мертвая материя, в которой не происходит никакой жизни.

Из комнаты, где находился Дениц, доносился шум толпы, грохот и нарастающий крик: «Гоньба, гоньба! гоньба!».

– Что это за диковинное слово «гоньба»? – послышался голос Деница.

– Босс, у них это обозначает – позор, – ответил Лукавый, повернувшись в сторону, откуда доносился голос.

– Ну и что же они хотят? – спросил Дениц.

– Хотят в Европу, – не прерывая игры, ответил Лукавый.

– Странная логика.

– Незалэжная от ума и здравого смысла, – вставил Косматый.

– Они и так на территории Европы, – удивился Дениц.

– Босс, все не так просто, – Лукавый встал и подошел к двери. – Они хотят присоединиться к Западной Европе и вступить в это…

– «Евросоюз» и «НАТО» – подсказал Косматый.

– А что, у них много денег? – после небольшой паузы спросил Дениц.

– Откуда у них деньги? Все уже разворовали. Остались только амбиции, на почве национализма и фашизма, а более того, желание навредить соседям. И вообще, у них там творится черт знает что, – посмотрел на Косматого.

– А я при чем? – удивился Косматый.

– Хто нэ скачэ, той москаль, – пробурчал Азазель, раскладывая пасьянс.

– Одним словом, «Вавилонское столпотворение», – уточнил Лукавый.

– Так в чем дело? – строго спросил Дениц. – Разрушьте и этот «Вавилон».

– Как прикажете, босс, – учтиво ответил Лукавый и, повернувшись к Косматому, добавил: – Слышал, что сказал босс? Приступай.

– Почему сразу я? – возмутился Косматый. Подбежал к двери, жалобно обратился к Деницу. – Босс, там все очень запущено. Там сошлись интересы многих государств.

– А ты подойди дипломатически, начни с переговорного процесса, – посоветовал Дениц, – подключи СМИ.

– Какие переговоры, босс?! Какие СМИ? Это – Слуги Мирового Империализма…

– Ну, ты уж слишком.

– Эти лицемеры уже все заврались, и их покровители врут. У них там гражданская война.

– Россияку на гиляку, – подтвердил Азазель.

– Ложь, сознательное несоответствие мыслей и слов порождает в пространстве диссонанс и разрушает отдельные участки коры головного мозга, что приводит к духовной гибели. Очередное насаждение демократии. Это не твои проделки? – поинтересовался Дениц.

– Что вы, что вы, босс, век воли не видать, – замахал лапами Косматый, – я к этому никакого отношения не имею. Это все Левиафан и Бельфигор. Разжирели от сладкой жизни.

– А что, Максимилиан Андреевич Поплавский тоже хочет в Европу? – вдруг неожиданно спросил Дениц у Лукавого.

– Это тот, что из Киева приехал в Москву принять наследство, квартиру номер пятьдесят на Садовой?

– Что вы, босс, он уже давно пребывает в местах более удаленных, чем Киев от Европы, – уточнил Косматый.

– Шизофрения.

– А жаль! – отозвался Дениц.

– А как мне жаль, – с дрожью в голосе посочувствовал Лукавый, смахивая набежавшую слезу, и вдруг вспомнил: – Так у него сынок в Киеве. Айн момент! – поднял телефонную трубку. – Алло! Это квартира господина Поплавского? Кто говорит? Секретарь домоуправления дома № 302-бис по Садовой улице в Москве.

– Цэ сын пэрэдчасно помэрлого з вашои выны, – донеслось с той стороны, – и я требую справедливости.

– Изумительно! – воскликнул Лукавый. – Я как услышал вас, сразу догадался, что это вы. Горе-то какое?! Ведь как же так?! Умнейший человек в Киеве, квартира в Москве, майдан, лечебница… Это что ж такое делается у вас? Сердце разрывается. Трах, бах, хрусть, все начисто. Нет, нет! Больше не могу, надо принять несколько капель самогона и закусить сальцом, – положил трубку.

– Нашэ сало жрэтэ? – донесся возмущенный голос с другого конца. – Ничого, скоро мы будэмо у ваший Москви.