Книга Держитесь подальше от театра, страница 54 – Анатолий Гречановский

– Преступление против личности. Мы в восхищении. Ваш вердикт, богиня? – завывал Косматый.

– Да!

– Пожизненное, но лучше расстрел, – пометил Косматый в своей большой красной папке с крупным названием «Меню». – Не понимаю, почему вор – и в законе.

– А это наши бессмертные террористы-смертники, – продолжал комментировать Лукавый проходящих мимо бородатых молодчиков. – Взрывы, поджоги, устрашение населения, захват заложников – все силы ради светлого будущего.

– Аллах акбар! – сложив на груди руки и склонив головы, приветствовали проходящие.

– Дааааа… – сквозь зубы прошипела Маргарита.

– Статья 205, 206, – листая «Уголовный кодекс РФ», пропел игриво Косматый, – но лучше расстрел.

В этот момент в группу террористов втиснулся мужик с короткой стрижкой, под «горшок», и в вышитой рубашке.

– Слава…

– Слава, слава, – замахал лапами Косматый.

– Куда он лезет без очереди? – удивился Лукавый. – Спешит в Европу, – развел лапы Косматый.

– Пошел в жопу. – Лукавый поддал мужику под зад и сбросил с пирамиды. – Это точно, хиреет народ.

Теперь по лестнице снизу вверх поднимался поток.

– Ваша честь…

– Ваша честь…

– Ваша честь…

Косматый только успевал выкрикивать номера статей: 105, 205, 277, 317…

– А это директор маленького колбасного заводика, – представлял проходящего Лукавый. – Представляете, богиня, этот Гермес умудрился из одного килограмма мяса изготовить десять килограмм сырокопченой колбасы, а чтобы она пахла, влил вредные ароматизаторы.

– Ни слова о продуктах, – замахал руками Косматый. – Уйду на пенсию, только свечной заводик. 105, пошел вон.

– Кого мы видим тут! – радостно всплеснул руками Лукавый. – Братья «Склифосовские». Тот, что маленький, – химик. Он заражает клиентов инфекцией, ну, скажем, псориазом, а тот, что высокий, действительно врач, имеет свою клинику. Так он за хорошие деньги лечит клиентов, которых поставляет ему любимый братишка. Семейный подряд.

– Куда их? – спросил Косматый.

– К чертовой матери, пожизненно, – не сдержалась Маргарита.

– Как скажете, королева, но покорнейше прошу не обижать меня и мою маму.

– А это, моя богиня, очень серьезные люди, – тихо прошептал Лукавый. – Мы называем их «хирургами», правда, к медицине их деятельность никакого отношения не имеет. Они через информаторов выслеживают нужную жертву, изымают нужные органы и продают.

Маргарита побледнела, покачнулась и, если бы Лукавый ее не поддержал, упала бы от потери сознания.

– Все ясно, моя королева, расстрел, – заключил Косматый.

К Маргарите приблизилась молодая женщина лет двадцати, необыкновенная по красоте, сложению, и с улыбкой приветствовала:

– Ваша честь!

– Мы безумно рады, – закричал Косматый. – Какого ребенка ты удавила?

– Пошел к черту, – махнула рукой красавица.

– Третьего, – вздохнул Лукавый. – Не удавила, – поправил он Косматого, – а выбросила на помойку. Мы в восхищении.

– Убийство матерью новорожденного ребенка, статья 106, – пометил Косматый.

– Господи, что же это такое? – не выдержала Маргарита.

– Ничего, ничего, королева, – успокаивал ее Лукавый, промокая салфеткой пот на лице Маргариты, – надо терпеть. Сейчас мелкота пройдет, а затем крупная рыбка приплывет.

– Эй, чья там морда прячется? – зарычал Косматый. – Иди сюда. Верни, гад, мои десять тысяч.

Из толпы вышел знакомый нам начальник «ЖЭКа», таща за собой на браслете целую группу разномастных чиновников.

– Ваша честь, простите, вышло недоразумение, – падая на колени, заныл управляющий. – Извольте, – протянул деньги, – хотел вам раньше отдать.

– А десять тысяч Салима? Гони, сволочь.

– Возьмите, возьмите, все возьмите. Простите, ваша честь, я больше не буду.

– Статья 159, – зарычал ему в лицо Косматый.

– Пошел вон, – пропел Лукавый. – А это, прекрасная богиня, наша элита, мэры-пэры, главы регионов, ведомств, крупный бизнес. Все, чего мы лишены, – Лукавый смахнул слезу, – наше народное достояние, забрали они. Денно и нощно, не покладая рук, качают из наших жил черное золото, не давая поГАСнуть огню, добытому Прометеем для людей. Посмотрите на эту бессмертную коррумпированную мафию, с оплывшими от бессонницы губами. Кто, как не они, думают о нас, заботятся о нас, стоят на страже наших интересов, на страже всех финансовых потоков, не давая им слишком разливаться на приоритетных направлениях, без «откатов». Цены им нет. Бесценные вы наши.

Лукавый, раскрыв объятья, прижал к груди первого попавшегося под руку.

– Большому кораблю – большое плавание. Все для людей – от 170 до 200 включительно, – уточнил Костатый, делая пометку в «Меню».

– Должен заметить, – вытерев руки платком, обратился Лукавый к Маргарите, – мне их особенно жалко. Косматый, валидол, сердце ни к черту, – и, нагнувшись к Маргарите, шепнул: – Их отстреливают, грабят, берут в заложники. Вы даже не представляете, как мне их жалко. Но у них «иммунитет», они живучие и быстро плодятся.

– Возлюби ближнего своего, как самого себя, – взмолился архангел Михаил и, обратившись к Деницу, стоящему рядом в партере зала, со слезами на глазах и дрожащим от возмущения голосом, воскликнул: – Что творят, что творят эти грешные человеки?! Ведь цель жизни христианина – стяжание любви к Богу и ближним.

– Милейший Михаил, человек подвержен страстям, – спокойно резюмировал Дениц, – любит себя и свою страсть. Разве может тщеславный и гордый любить Бога и ближних? Служение страсти и греху не позволяет исполнять самую главную заповедь – заповедь о любви. Без очищения от страстей о какой любви может идти речь? Любовь – это следствие, а главная цель – избавление от страстей. Конечно, в каждой страсти есть элемент греховного удовлетворения для человека. Сначала страсти служат удовлетворению греховных потребностей людей, а потом люди сами начинают служить им.

– Всякий делающий грех есть раб греха, – тихо пробормотал Михаил.

– Надо очищать землю от этой плесени, – решительно заявил Дениц. – Вы помните, когда Всевышний решил создать человека, Он сказал Гавриилу: «Пойди и принеси Мне с четырех сторон земли пыль, из которой Я сделаю человека». Земля отвергла его, не позволила Гавриилу собрать с нее пыль: «Мне назначено стать проклятием, и проклята я буду из-за человека». Да и вы сами со своим воинством поплатились за свои прекословия. Кто говорил: «Что есть человек? Что Ты так печешься о нем?». Многие отвергали его, так как предвидели, что человек погрязнет в грехах и раздорах, размножится, расползется по всей земле, превратив ее в вонючее болото, где все твари алчут сожрать друг друга. Да Он и сам, неверное, раскаялся, что создал человека на земле и уже не может справиться с собственным творением.