Онлайн книга «Немезида»
Согласно протоколу вскрытия, десятимиллиметровая пуля пробила Альфу Гуннеруду носовую кость. Осколки кости вместе с пулей прошили тонкую перегородку перед мозгом и практически полностью разрушили таламус, лимбическую систему и мозжечок, затем пуля вышла через заднюю часть черепа и пробила асфальт, еще недостаточно затвердевший после укладки АО «Дорожные покрытия» за два дня до происшествия. Глава 40
Бонни Тайлер День выдался унылый, короткий и по большому счету никчемный. Нависшие над городом свинцово-серые облака, грозившие разродиться дождем, так и не выдавили из себя ни капли, а случайные порывы ветра тревожили лишь газетные полосы на стенде перед магазинчиком «Фрукты и табак Элмера». Заголовки свидетельствовали, что народу стала надоедать так называемая война с терроризмом: сам термин уже приобрел слегка одиозное звучание как предвыборный лозунг, к тому же момент был упущен, ведь никто не знал, куда же подевался главный виновник. Кое-кто полагал даже, что он умер. Вот почему газеты снова стали предоставлять свои полосы звездам телевизионных реалити-шоу да зарубежным знаменитостям второго ряда, благожелательно отозвавшимся о норвежцах или о планах королевской семьи на отпуск. Единственное, что нарушило монотонную будничность дня, так это сообщение о разыгравшейся накануне драме в районе Пакгауза, когда объявленный в розыск убийца и торговец наркотиками поднял оружие на полицейского, но был убит до того, как сам успел выстрелить. По словам начальника Наркотдела, на квартире убитого обнаружено большое количество героина. А шеф Отдела по расследованию убийств заявил, что дело об убийстве, в котором, возможно, замешан тридцатидвухлетний подозреваемый, выделено в разряд особо важных. Правда, газета, позже других подписанная в печать, успела сообщить, что имеются серьезные улики и против другого человека. И что, как ни странно, полицейский, убивший наркодилера, чуть более года назад при схожих обстоятельствах застрелил неонациста Сверре Ульсена у него дома. Полицейский отстранен от исполнения служебных обязанностей до окончания расследования инцидента Службой внутренней безопасности. Газета приводит также слова начальника Управления уголовной полиции, заявившего, что такова обычная практика в подобных случаях и отстранение никоим образом не связано с делом Сверре Ульсена. Маленькая заметка была посвящена пожару на даче в Трюванне, так как неподалеку от полностью сгоревшего дома была найдена канистра из-под бензина, что дало повод полиции подозревать поджог. Однако на газетные страницы не попал рассказ журналиста, пытавшегося связаться с Биргер Гуннеруд, чтобы узнать, как себя чувствует человек, потерявший за один вечер дачу и сына. Стемнело рано, и уже в три часа дня зажглись уличные фонари. Остановленная видеозапись ограбления в Гренсене подрагивала на экране в «Камере пыток», когда туда вошел Харри. – Еще что-нибудь будет? – спросил Харри и кивнул в сторону экрана, на котором Забойщик удирал во всю прыть. Беата покачала головой: – Мы ждем. – Пока он снова не возьмется за дело? – В данный момент он где-то отсиживается и планирует новое ограбление. По моим представлениям, это случится на следующей неделе. – Ты так уверена? Она пожала плечами: – Опыт подсказывает. – Твой? Она улыбнулась и не ответила. Харри сел на стул: – Надеюсь, я не спутал ваши планы, поступив не так, как сказал по телефону. Она наморщила лоб: – Что ты имеешь в виду? – Я говорил, что только сегодня собираюсь обыскать квартиру. Харри посмотрел на нее. Вид у нее был удивленный: она искренне не понимала, к чему он клонит. С другой стороны, Харри ведь не в Secret Service [65] работает. Он собрался что-то сказать, но передумал. Зато слово взяла Беата: – Я хочу спросить тебя кое о чем, Харри. – Shoot [66]. – Ты знал о Расколе и моем отце? – О чем речь? – О том, что это Расколь… был тогда в банке. И стрелял именно он. Харри опустил глаза и стал внимательно разглядывать свои руки. – Нет, – сказал он. – Я этого не знал. – Но догадывался? Харри поднял глаза и встретил ее взгляд: – Мысль у меня такая возникала. И все. – А почему возникала? – Дело в искуплении вины. – Искуплении вины? Харри набрал полные легкие воздуха: – Чудовищное преступление порой затмевает перспективу. Или, если хочешь, понимание сути того, что происходит потом. – Что ты имеешь в виду? – Каждый человек ощущает потребность в искуплении вины, Беата. Ты, например. И, клянусь богом, я. И Расколь тоже. Она точно так же естественна, как потребность умываться. Речь о гармонии, о внутреннем равновесии, без которого жить нельзя. Это равновесие мы называем нравственностью. Харри заметил, что лицо у Беаты побелело. И тут же покраснело. Она раскрыла рот. – Никто не знает, почему Расколь добровольно явился в полицию, – продолжил Харри. – Но я убежден, это из желания искупить вину. Он ведь вырос, пользуясь только одной из всех свобод – свободой передвижения. Для него тюремное заключение – единственный способ наказать себя самого. Отнять жизнь у другого человека совсем не то же самое, что отнять у него деньги. Предположим, совершив преступление, он утратил это внутреннее равновесие. Вот он и предпочел искупить вину в полной отрешенности от внешнего мира, наедине с самим собой и – если он у него есть – своим Богом. Беата наконец-то смогла выдавить из себя несколько слов: – Нравственный… нравственный… убийца? Харри выдержал паузу. Но больше ничего не услышал. – Нравственный человек – тот, кто поступает согласно своим нравственным установкам, – тихо произнес он. – А не чужим. – А что, если я вот это надену? – спросила Беата с горечью в голосе, открыла ящик стола и достала оттуда наплечную кобуру. – Что, если я запрусь с Расколем в комнате для свиданий и потом заявлю, что он напал на меня и мне пришлось стрелять в целях самообороны? Отомстить за своего отца и заодно паразита прихлопнуть – это, по-твоему, нравственный поступок? – Она швырнула кобуру на стол. Харри откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, слушая, как ее учащенное дыхание постепенно успокаивается. – Вопрос в том, Беата, что ты считаешь нравственным. Мне неведомо, зачем ты взяла с собой кобуру, но у меня и в мыслях нет попытаться удержать тебя от чего бы то ни было. |