Онлайн книга «Немезида»
– Ставь. Харри прокрутил пленку дважды. – Ну? – повторил он свой вопрос, когда изображение на экране вновь сменилось пургой. – Я так понимаю, что было еще несколько налетов и мы могли бы посмотреть и эти записи, – сказал Расколь и взглянул на часы. – Однако все это пустая трата времени. – Мне казалось, ты говорил, что время – это единственное, чего у тебя в избытке. – Очевидная ложь. – Расколь встал и протянул Харри руку. – Как раз со временем у меня туго. Давай, спиуни, пристегивай нас. Харри про себя выругался. Он защелкнул наручники на запястье Расколя, и они вместе, бочком, протиснулись между столом и стеной к двери. Харри взялся за собачку замка. – Большинство из тех, кто грабит банки, – простые ребята, – сказал Расколь. – Потому-то они и грабят банки. Харри замер. – Одним из самых знаменитых грабителей был американец Уилли Саттон, – продолжал Расколь. – Когда он был пойман и предстал перед судом, судья спросил его, почему он грабит банки. Саттон ответил: «Because that's where the money is» [32]. У американцев это выражение стало крылатым – должно быть, как пример того, с какой гениальной прямотой и простотой можно изъясняться. Что до меня, я здесь вижу лишь идиота, который попался. Лучшие грабители банков – те, что остались неизвестными, но их никто не цитирует. Ты о них никогда и не слышал. Тот, кого вы ищете, именно такой. Харри все еще выжидал. – Гретте, – сказал Расколь. – Гретте? – Беата так выпучила глаза, что Харри показалось, еще немного – и они вылезут ей на лобик. – Гретте? – На шее у нее нервно забилась тоненькая жилка. – У Гретте алиби! Тронн Гретте – бухгалтер с расстроенными нервами, а вовсе никакой не грабитель! Тронн Гретте… да он… – Он невиновен, – сказал Харри. – Знаю. – Шагнув внутрь, он закрыл за собой дверь ее кабинета и плюхнулся на стул возле письменного стола. – Но мы говорим не о Тронне Гретте. Беата раскрыла и снова закрыла рот, довольно отчетливо зашлепав при этом губами. – Ты слыхала о Льве Гретте? – спросил Харри. – Расколь сказал, что ему достаточно было и первых тридцати секунд, а дальше он смотрел лишь затем, чтобы окончательно убедиться. Потому что Льва Гретте уже много лет никто не видел. Последнее, что слышал о нем Расколь, – это что он живет за границей. – Лев Гретте, – повторила Беата, и взгляд ее сделался отсутствующим. – Помню, отец рассказывал мне о нем – эдакий криминальный вундеркинд. Я читала рапорты о налетах, в которых, как подозревали, он принимал участие, когда ему было всего шестнадцать. Он был легендой, потому что полиции так и не удалось его задержать, а когда он исчез, у нас не осталось ничего, даже его отпечатков. – Она посмотрела на Харри. – Как же я могла так сглупить! Та же фигура. Похожее лицо. Это брат Тронна Гретте, правильно? Харри кивнул. Беата наморщила лоб: – Получается, что Лев Гретте застрелил собственную невестку. – И это объясняет кое-что другое, не так ли? Подумав, она медленно кивнула: – Двадцать сантиметров между лицами. Они знали друг друга. – И если Лев Гретте понял, что его узнали… – Конечно, – подхватила Беата. – Она стала свидетелем, и он не мог допустить, чтобы она его опознала. Харри поднялся. – Пойду попрошу Халворсена сварить нам что-нибудь покрепче. Сейчас будем смотреть видео. – Готов поспорить, Льву Гретте заранее не было известно, что Стине Гретте работает там, – сказал Харри, глядя на экран. – По всей видимости, он ее узнал, но все-таки решил использовать в качестве заложницы. Однако он должен был понимать, что вблизи она обязательно опознает его – хотя бы по голосу. Беата недоуменно покачала головой, глядя на кадры, где пока царили мир и покой, а шаркающий подошвами Август Шульц был еще на полпути к цели своего путешествия. – Тогда почему он все-таки сделал это? – Он профессионал. Привык ничего не оставлять на волю случая. Стине Гретте была приговорена вот с этого момента. – Харри остановил запись на том месте, где налетчик входит в банк и осматривает помещение, как будто сканируя его. – Как только Лев Гретте увидел ее и понял, что, возможно, она его опознает, он тут же решил – она должна умереть. Поэтому он вполне мог использовать ее как заложницу. – Совершенно хладнокровно. – Не то слово. Единственное, чего я не совсем понимаю, – зачем ему идти на убийство, если его все равно уже разыскивают за прошлые ограбления? Вебер вошел в гостиную, держа в руках поднос с кофе. – Да, но Льва Гретте никто не разыскивает за прошлые ограбления, – сказал он, осторожно ставя поднос на журнальный столик. Гостиная выглядела так, словно с тех пор, как ее обставили еще в пятидесятые годы, ничья рука ее не касалась. Плюшевые кресла, пианино и пыльные растения на подоконниках создавали странное ощущение покоя, даже маятник висевших в углу часов качался бесшумно. С портрета, стоящего в рамке за стеклом на камине, беззвучно смеялась седовласая женщина с сияющими глазами. Тишина поселилась здесь, когда восемь лет назад Вебер овдовел. Все вокруг него умолкло раз и навсегда; казалось, даже из пианино теперь не извлечь ни звука. Квартира помещалась на первом этаже старого дома в Тёйене. И шум транспорта, доносившийся с улицы, лишь подчеркивал царящую здесь тишину. Осторожно, как будто это был музейный экспонат, Вебер устроился в одном из двух кресел с высокими спинками. – Нам так и не удалось найти ни единого доказательства, что Гретте был причастен к какому-нибудь ограблению. Ни примет, полученных от свидетелей, ни доносов осведомителей, ни отпечатков пальцев или каких-то иных вещественных доказательств. В отчетах лишь указывалось, что он является подозреваемым. – Хм. Стало быть, пока у Стине Гретте не появилась возможность его сдать, он, можно сказать, оставался человеком с кристальной репутацией? – Совершенно верно. Печенье? Беата покачала головой. У Вебера был выходной, однако Харри по телефону настоял на том, чтобы они заехали к нему. Он знал, что Вебер неохотно принимает гостей, но это ничуть его не смутило. – Мы попросили дежурного криминалиста сличить отпечаток пальца на бутылке из-под кока-колы с отпечатками Льва Гретте, известными по тем ограблениям, в которых его подозревали, – сказала Беата. – Но он ничего не нашел. – Как я и говорил, – заметил Вебер, поправляя крышку на кофейнике. – Лев Гретте никогда не оставлял на месте преступления никаких следов. Беата полистала свои записи. – Ты согласен с Расколем, что это преступление совершено Львом Гретте? |