Онлайн книга «Муравьиный царь»
Теперь попробуй из Катюхи улыбку выдавить. Ходит по квартире, деловая. Утром мать к ней обниматься бросилась, Катюха стоит, скривилась – внучка называется. И быстрей на кухню, кофе себе делать и с Леной цапаться. Привычка такая утренняя. В лицо ударило перегретым воздухом. За прилавком спала женщина. На звук двери подняла голову и уперлась в вошедших взглядом. – Нинуль, а вот и мы! – выглянул из-за спины Михалыча Никак. – Вижу, – ответила продавщица и снова уронила голову. Изнутри магазин был тоже оформлен в русском стиле. Бревна, картины с разными богатырями. Справа помелькивал телевизор. Показывали, как успел заметить Михалыч, Штирлица. Михалыч поглядел на него, перевел взгляд с разведчика на прилавки. Ассортимент был тощим. Продавщица подняла голову: – Ты, что ли? – Я, Нинуль! – обрадовался Никак. – И гость! Из города… Прошу любить и жаловать! – Любить не буду. – Продавщица поднялась, приводя в порядок волосы. – Всех любить – любилка сломается… Что брать-то будем? Продавщица чем-то напоминала Лену. Только лицо грубее и годами, наверное, моложе. И взгляд. У Лены он был немного такой, с усмешкой. А эта глядела в упор, точно раздевала. Михалычу даже почудилось, что куртка на нем стала сама собой расстегиваться и слезать с плеч. Пощупал даже. Нет, куртка сидела на месте. Михалыч сам протарахтел вниз молнией – жарковато. – Супца бы, – сказал Михалыч. – Горячего. – Организуем. – Перевела взгляд на Никака: – А тебе чего? Опять с пустым брюхом? – Сыт! Вот так сыт! Любка чаем с колбасой накормила. – Ты и у нее потерся?.. А что приехал тогда? Сидел бы и сидел, у нее там для таких дураков как раз место. – Так я ж тебе клиента привез! Человеку, видишь, суп требуется. А кто лучше тебя сготовит? Продавщица нагнулась, извлекла с прилавка пакетный суп. Электрочайник уже свистел и булькал. Михалыч полез за деньгами. – Потом… – глядела на него продавщица. Тут уже брюки на Михалыче зашевелились, щелкнули кнопкой и поползли вниз. Михалыч хлопнул себя по бедру, точно пытаясь остановить это несвоевременное оголение. Нет, все было на месте, и брюки и куртка. – А ты что встал? – Продавщица стала поливать вермишель струей кипятка. – Привел и иди гуляй. Что раздевалку тут устроил? – Куда я пойду… – отвечал Никак, снимая шубку и разматывая шарф. – Мне хоть часика два тут погреться. – Знаю я твое «погреться»! Сейчас Колиным людям позвоню, они тебе быстро все погреют. – Ну, хоть часок… Согреться! – Тебе согреться, а мне потом сиди тут с токсикозом! Конец фразы был буркнут под нос, так что Михалыч не был уверен, правильно ли его уловил. Он с детства был слегка глуховат, Лена над этим еще иногда шутила, крутила ему ухо. Штирлиц закончился, появлялись и исчезали титры. Продавщица выдавила пакетик в суп, Михалыч втянул знакомый островатый запах. Нет, все-таки еда – вещь великая. – Иди накрой там… – кивнула продавщица Никаку. – Тут негде. Тот радостно схватил суп и исчез в какой-то двери. Было видно, что он тут свой. – Да ничего, я стоя, – сказал Михалыч. – Меня в машине ждут. Мне еще, это, чай нужен. – Успеешь, – сказала женщина. – И чай потом сделаю. И тоже ушла, поморщившись и зевнув в кулак. Михалыч остался стоять. Подумав, стянул с себя куртку. Становилось маленечко жарковато. Подержав, положил на прилавок, рядом с шубкой Никака. Переложил в брюки бумажник, так лучше. Из куртки забурчал мобильный. Михалыч отыскал его и, не глядя на номер, прижал к уху. Связь была хреновой, как будто кто-то плевался в трубке. – Кто? – спросил Михалыч, удерживая ногой собравшуюся падать куртку. – Дед Мороз, – мрачно сказала трубка. Михалыч глянул на номер: – Палыч? – Короче (плевок… плевок…), на работу можешь больше не выходить. – Я же отпросился… – Михалыч застыл в неудобной позе, придерживая ногой куртку. – Ты сказал: «Хорошо». – А вот не надо! – Еще несколько плевков. – Я сказал: «Хорошо, я подумаю». По-ду-ма-ю! Слышите там, что сами хотите. А мы тут корячься! Трубка зачастила гудками. Михалыч понял, что стал безработным, и пнул слегка прилавок. Хотелось сильнее, столько всего накопилось в душе. Провел по щеке ладонью. Ладонь была влажной – когда психовал, всегда потели руки. Поглядел в телевизор, там шла реклама. Вспомнил про мать. Говорить он ей ничего не станет. – Готово! – появился Никак и приглашающее дернул головой. И снова в дверь. Михалыч глянул на куртку, обошел прилавок, наклонив голову, чтобы не задеть телевизор. Еще раз вспомнил про мать в машине и вошел в дверь. Он злился на себя за этот суп, без которого можно было прожить. Поскорее заглотать, и ноги в руки. Он стоял в узком проходе между коробками. Ни Никака, ни долбаного этого супа нигде не было. Сбоку из еще одной двери шла полоска слабого света. Михалыч попробовал дверь, она подалась и с тонким скрипом открылась внутрь. Михалыч шагнул и тут же уперся ногой в низкий топчан, занимавший все. На топчане с приоткрытым ртом лежала продавщица и глядела на него. Первая мысль была, что она мертвая или ей плохо, такой это был взгляд. Но она решительно пошевелилась и, обхватив обеими руками Михалыча, притянула к себе. Михалыч раскрыл рот и тут же почувствовал, как во рту у него оказались чужие губы, сухие и с каким-то восковым привкусом. Михалыч приподнял голову и сел на топчане. Джинсы, белье его с начесом – все валялось, скрученное как попало. Голова слегка гудела, как с перепоя, и Михалыч поскреб ногтями затылок. Не сразу нашел второй носок, и тот долго не хотел натягиваться на потную пятку. Продавщица лежала лицом вниз, зарывшись головой в серую, без наволочки подушку. Когда он выходил, в животе у нее тихонько буркнуло, и она пошевелила головой. За дверью, прислонясь к ящику, ждал Никак. – Все нормально? – дыхнул на него «букетом». Тоже не терял, видно, времени даром. Михалыч убрал его с прохода и двинул к выходу, задевая плечами коробки. Никак снова вылез перед ним. – Ну, супчик хоть поешь. Я тут старался, поляну накрыл, – потянул Михалыча довольно сильно вбок. Между коробками открылся низкий столик. Рядом с его супом виднелась закуска и начатая бутыль. – Я за рулем, – сказал Михалыч. – А мы тогда квас. – Никак подталкивал Михалыча к столу, а в руках уже вертел длинную бутылку кваса. – Да и отдохнуть после этого дела немного надо. Чтоб организм в себя пришел. |