Книга Искушение Марии д'Авалос, страница 66 – Виктория Хэммонд

— Вчера фра Джулио Карафа стоял перед входом в свой дом, наслаждаясь солнечным светом. Поэт Джованни Аркуччио проходил мимо, в состоянии лирической экзальтации декламируя стихотворение во весь голос. Фра Джулио попросил его говорить потише. Последовала перебранка. И как вы думаете, что потом сделал наш кроткий монах?

Мария наблюдала, как Фабрицио прикрывает глаза, прикладывает руку ко лбу и испускает глубокий вздох. Он был явно расстроен. Она посочувствовала ему. Как порой глупа бывает ее тетка! Любовь к сплетням делала ее бесчувственной. Мария смотрела на руку Фабрицио, не такую тонкую и изящную, как у Карло, а сильную и более широкую, но в то же время изысканной формы.

— Он поднял палку, которая была при нем, ударил поэта по голове и убил его, — заключила Миранда свой рассказ.

— Должно быть, то стихотворение, которое он декламировал, было очень плохим, — сказал Карло.

Последовала пауза.

Когда стало ясно, что никто больше не собирается комментировать эту историю, Миранда окинула взглядом присутствующих и с озорным видом сказала:

— Я слышала, у герцога Андрия есть интересная теория относительно личности таинственного маэстро.

— Я знаю очень мало. Слышал лишь слухи, которыми обмениваются сами музыканты.

— И что это за слухи? — спросила Миранда.

— Да так, просто догадки, — ответил Фабрицио. — Помпонио Ненна считает его одаренным любителем.

— О нет, он не любитель, — возразила Миранда.

— Любитель в том смысле, что он не профессиональный музыкант. Возможно, он из аристократов.

— Аристократ! Как это интригующе. Неаполитанский аристократ?

— Да, полагают, что так.

— Ах! Давайте-ка подумаем. У кого из наших аристократов есть такой редкий дар в сочетании с такой силой чувств? Может быть, это вы сами, герцог?

— К сожалению, нет, синьора. Я просто покровитель музыкантов, но сам не занимаюсь музыкой.

— Принцесса Веноза знакома с музыкантами самого высокого уровня, — продолжала Миранда, глядя на Марию. — Может быть, она могла бы просветить нас.

— Боюсь, что нет, тетушка, — ответила Мария, чувствуя себя неловко.

— Не можешь, моя дорогая? Или не хочешь?

— Не хочу, тетушка.

— В то время как все мы умираем от желания узнать? Никогда бы не подумала, что ты способна быть такой жестокой, Мария.

— Я понимаю, что вы шутите, тетушка. Но уверяю вас, это вовсе не жестоко. Если прекрасный композитор хочет скрыть свое имя, то не следует его разглашать.

— Напротив, Мария! Возможно, гений желает, чтобы мы открыли, кто он. Я считаю, что он играет с нами в игру, ожидая, что мы придем к нему и скажем: «Мы знаем, что это вы. Это могли быть только вы». В конце концов, многие ли из наших аристократов — одаренные музыканты? Отнюдь. Мы можем определить его методом исключения.

— Возможно, он не аристократ, — заметил Карло, которому наскучил этот разговор.

— В самом деле, Карло? Из всех в этом зале вы скорее всего знаете ответ, вот почему я и спрашиваю вас в последнюю очередь. Итак, кто он?

— Портной вашего мужа, — сказал Карло. — А теперь я считаю, что пора танцевать. Вы окажете мне честь, синьора?

Миранда рассмеялась.

— Вы слишком скверный, чтобы с вами танцевать. Портной моего мужа — вот уж действительно! Но поскольку вы самый божественный танцор в Неаполе, я приму ваше приглашение.

Они поднялись, и Миранда взяла Карло за руку. Фабрицио также встал.

— Вы потанцуете со мной, Мария?

— Благодарю вас, Фабрицио, но я не в настроении танцевать.

Карло обернулся.

— Окажи мне услугу: я прошу тебя принять приглашение Фабрицио. Танцы пойдут тебе на пользу. — Он наклонился к Марии и прошептал ей в самое ухо: — Думаю, это лучше, чем не сводить с него глаз.

Затем он повернулся к Миранде и повел ее в центр зала. В эту минуту Мария презирала Карло. Она запаниковала. Она ни разу не заметила, что муж на нее смотрит, но он явно наблюдал за ней уголком глаз. О, он обожал притворяться всемогущим, и это так же действовало на нервы, как попытки Альфонсо Джоэни проникнуть в ее мысли.

— Извините меня, Мария, я не хотел, чтобы вы танцевали со мной по принуждению, — сказал смущенный Фабрицио.

— Вам ни к чему извиняться за плохие манеры Карло. В любом случае, он прав. — Она встала и протянула ему руку. Он взял ее, но, вопреки ее ожиданиям, не коснулся поцелуем.

Они танцевали сарабанду — довольно старомодный придворный танец, в котором пары грациозно сплетались и постоянно обменивались партнерами. Мария отдалась ритму танца и начала получать от него удовольствие. Когда ее партнером ненадолго стал старый принц Карафа ди Стильяно, он вызвал у Марии смех, сказав с шутливым ужасом:

— Хотя никто в Неаполе не обладает лучшим вкусом, нежели ваш муж, его идеи относительно моего сада повергли меня в изумление. По-видимому, он хочет преобразить «Ла Сирена» в Вавилон, а все мы знаем, что там случилось.

— Не беспокойтесь, принц, — ответила она. — Он ведь призывает вас создать великолепные висячие сады, а не Вавилонскую башню.

Ее следующим партнером был Карло.

— Впервые за много месяцев ты улыбнулась, Мария. Я сам, как тебе известно, подвержен приступам меланхолии и нахожу, что лучшее лекарство от нее — отдаться ритмам музыки.

— Почему, — спросила она язвительно, — когда ты хочешь проявить доброту, то выглядишь напыщенно?

К ее удивлению, он рассмеялся.

— Добро пожаловать обратно в страну живых.

Мария сменила еще двух партнеров, и танец закончился. Фабрицио подошел, чтобы проводить ее на место.

— Часть моего детства прошла на этой вилле, — сказал он. — Давайте поднимемся наверх. Я хочу кое-что вам показать.

Она колебалась.

— Вы опасаетесь меня, Мария. Я это чувствую. Пожалуйста, не бойтесь. Это меня расстраивает. Я никогда не причиню вам вреда. Ведь я же практически ваш родственник, и мне бы хотелось, чтобы вы именно так обо мне и думали.

— Какая прекрасная речь, Фабрицио, — холодно произнесла она. Они дошли до двери и остановились. — Что это вы хотите мне показать?

— Сейчас я вас рассердил. — Он вздохнул и отпустил ее руку. — Я хочу показать вам редкий и прекрасный артефакт — ожерелье, некогда принадлежавшее Клеопатре.

При упоминании драгоценности ей вспомнился перстень. Слезы навернулись ей на глаза, и она отвернулась со словами:

— Хорошо, давайте поднимемся.

Фабрицио велел лакею принести лампу. Мария оглянулась, ища взглядом Карло. Он стоял, болтая с Мирандой, и Мария увидела его лицо в профиль. Черт с ним. И черт со всеми, кто заметит, что она покидает комнату в сопровождении Фабрицио.