Книга Быть избранным. Сборник историй, страница 25 – Елена Татузова

– Ас яблоками, теть Глаш? Нету что ли сегодня?

– Есть, милая, как не быть. Только из печи, бери, Асенька.

Отец Феодор расплатился, отошел в сторону, поднес к лицу ароматный сверточек, втянул носом и повернул обратно.

– Дайте, пожалуйста, еще два, матушка, – попросил он.

– A-а, распробовали? А я ведь говорила, берите больше. Вам каких? С капустой или с яблоками?

– С яблоками.

– Ас повидлом не желаете?

– Что, и с повидлом есть?

– Есть, миленький, есть. Со сливовым, свеженьким, из своего сада. В этом году слив-то этих ой, ну прямо пропасть. И сладкие как мед. А все сорта, миленький. В этом деле главное – это сорта-а. А то люди несведущие понасажают невесть чего, спину гнут вокруг своих растений день и ночь, и поливают, и удобряют, и опрыскивают, а толку – пшик. А почему? Потому как если дерево неплодное, то ты возле него хоть убейся, а плодов от него не дождешься. А те, что будут – это так только, слезы, а не урожай. А вот дед мой смолоду это понял. Ой, что ты! Тьму книжек прочитал-то по сельскому хозяйству. Стал чисто твой агроном. Ну, так зато и сад он насадил! Не сад – картинка! И детям нашим тоже сады заложил. Теперь-то они тоже к земле потянулись, дачи себе позавели. Возраст, сынок, он ведь свое берет. И вот отец им ныне первый помощник и советчик.

– Да, вы правы, уметь ухаживать за садом – это очень важно. Даже в раю Адам имел послушание возделывать сад.

– И не говорите.

– Ну, хорошо, заверните мне, пожалуйста, еще и с повидлом два пирога. Буду пробовать ваши сливы.

– Не пожалеешь, милок, видит Бог, от души предлагаю. А с земляникой? С земляникой-то? Это вы зря не берете. Обычно их у меня первыми разбирают. В этот раз просто свезло вам.

– С земляникой? Это уже будет слишком, наверное, мне столько не съесть. Я ведь один еду.

– Да что вы? Как это не съесть? Дорога, она длинная, и угостите кого-нибудь.

– У вас прямо талант торговли. Ну, давайте, и с земляникой тоже два.

– Нате вам, голубчик, нате, ешьте на здоровье. Счастливой вам дороги!

– Спасибо.

В автобус он поспел как раз вовремя. Только протиснулся на свое место, как дверь закрылась и машина, кряхтя и постанывая, тронулась в путь. Отец Феодор положил на столик сверточки с пирожками, аккуратно развернул их, про себя помолился, осенил еду крестным знамением и искоса глянул на попутчицу.

– Не желаете ли присоединиться? Угощайтесь, пожалуйста, – предложил он, указывая на свои пирожки, – тут на всех хватит. Разделите со мной трапезу.

– Ой, нет, нет, что вы, спасибо, вы сами кушайте, – зачастила та в ответ, слишком быстро и слишком многословно, а оттого не очень убедительно. Но сладкий аромат сдобы уже проник в ее ноздри, и она скользнула взглядом по гостеприимному столику.

– Да берите же, не стесняйтесь, – не принимая возражения, сказал отец Феодор, придвигая к ней белые листочки бумаги. – В Москве таких мало, где найдешь. И мука не та, и дрожжи… и руки что ли тоже… Бог его знает… Эх, жаль попить ничего нету, а то бы вообще закатили пир на весь мир.

– Отчего же, – оживилась его соседка, – вот это как раз не проблема, у меня с собой термос с чаем.

«Горячий чай в жару? – удивился бы иностранец. – Как это возможно?»

«Горячий чай в жару? – обрадуется русский. – Красота!»

Женщина была русская, поэтому чай был горячий. Она нагнулась под кресло, вытащила шуршащий пакет и достала из него стальной цилиндр.

– Ну, надо же, как удачно мне вас Бог послал! – обрадовался отец Феодор. – Как вас зовут, простите? Меня вот Феодором.

Женщина улыбнулась.

– А я – Елена.

– Очень приятно. Какое красивое у вас имя. Приступайте, Елена, вот эти с капустой, там с повидлом, те с яблоками, а вот тут у нас вообще деликатес – с земляникой.

– Ничего себе! Вот это выбор. Где же вы умудрились раздобыть такую вкусноту? В кафе я ничего подобного не видела.

– А зачем нам кафе? Там одни мухи летают над их слойками. Вышел я оттуда, огляделся вокруг и обнаружил эту удивительную бабульку с ее пирожками. Местные ее по имени знают. Значит, неспроста, значит, заслужила. Ох, ну, пироги-то, да еще с вашим чайком, и вправду хороши, ничего не скажешь, – похвалил отец Феодор, смахивая крошки с бороды, – не так ли?

– Да, очень вкусные, – подтвердила его соседка, с аппетитом принимаясь за второй пирожок. – Это талант, так печь. Я вот люблю готовить, и печь люблю, но с дрожжевым тестом у меня нет дружбы. Сколько раз пыталась, и почти всегда неудача. Я и бросила. Чего без толку возиться да продукты зря переводить. Зато бисквиты у меня хорошо получаются. И заварное тесто тоже, хотя оно-то ох какое капризное. Когда мои дети были совсем маленькими, мы с ними вместе начиняли эклеры. Им так нравилось возиться со шприцом, разные насадки на него накручивать. Но больше всего, конечно, нравилось есть.

Она улыбнулась.

– Да, – сказал отец Феодор, – это вообще удивительно, сколько в детстве можно съесть сладкого. Я вот недавно гулял в парке и купил себе сахарной ваты. Не то чтобы очень захотелось, а так, просто вспомнить вкус, детство… Я ее не смог доесть и до половины. Сладкая – ужас! Не представляю, как я мог ее съедать и две, и три, если покупали, конечно… А сколько у вас детей?

– Двое. Два мальчика.

– Мальчики? Ну, надо же. Так это вы с мальчишками кулинарией занимались?

– Да, с мальчишками. Обычно мамы учат готовить своих дочек, но у меня дочек нет. Так что учила сыновей.

– И сколько им теперь?

– Старшему Андрею 15, а Саньке, младшему, 12.

– Вполне самостоятельные уже. Тем более с такой поварской подготовкой.

– Да, это точно. А у вас есть дети?

– Нет, – мотнул головой отец Феодор, – мне не довелось. Но я с этим давно смирился. Как говорили Святые Отцы: «Дал Бог детей – слава Богу, не дал Бог детей – слава Богу».

– Какое странное выражение… Обычно принято благодарить за «дал Бог». Ну, так ведь вы-то молодой, еще успеете с детками, – сказала Елена ему в утешение.

– Ну, да, ну, да, – кивнул Отец Феодор, не вдаваясь в подробности своей жизни.

Он давно и рано, в двадцать один год, овдовел, не успев нажить детишек, а священнику жениться второй раз не полагается. Поэтому, хоть молод он, а хоть бы и нет, деток у него уже быть не могло, но не станет же он рассказывать об этом первой встречной.

Отец Феодор женился по большой любви. Его матушка Ксения была так хороша и так добра, что казалось, что это и не женщина вовсе, а ангел, по какому-то неведомому промыслу Божию спустившийся с Небес. Свадьба была веселая и радостная. Лишь один человек унывал и грустил на ней: его родная сестра Любушка. Она искренне радовалась и за брата, и за Ксению, а печалилась она от того, что муж ее, Володя, уж полгода как уехавший на север на заработки, не успел приехать вовремя на торжество, и она всюду была одна, словно неприкаянная.