Онлайн книга «Ты только попроси. Или дай мне уйти»
Когда песня заканчивается, я взрываюсь аплодисментами и немедля прошу ее спеть «Если нам позволят». Эрик смотрит на меня, а я сияю улыбкой. Вообще-то, это песня нашего медового месяца. Ни секунды не раздумывая, Кристина начинает петь, и к ней присоединяется Декстер. Я сижу на коленях у мужа, который крепко прижимает меня к себе, и слушаю эту красивую, романтическую, страстную песню. Когда они допевают, Эрик целует меня и шепчет на ухо: – Малышка, я тебя люблю. Исполнив еще несколько песен, они приглашают меня присоединиться к ним. Я ведь испанка! Мамочки… мамочки, сейчас я как запою! Эрик смотрит на меня с улыбкой. Он знает, что когда я попадаю на подобные вечеринки, то становлюсь бомбой. Пою им «Макарену», и все покатываются со смеху. Они ее знают! Когда мы заканчиваем эту забавную песню и соответствующй танец, отец Декстера, который отлично играет на гитаре, заводит румбу. Тогда я бойче всяких кастаньет пускаюсь в пляс подобно Росарио Флорес [12], тереблю волосы руками и выпускаю наружу весь свой пыл. Да здравствует испанская сила! Когда танец завершается, Эрик гордо аплодирует, и все поздравляют его с тем, что у него такая женушка. Немного успокоившись, я останавливаю взгляд на Грациэле, которая глазами провожает Декстера. Как же мне жаль ее. Я прекрасно понимаю, как это – страдать из-за любви к шефу, не в силах что-либо предпринять. Пока Эрик беседует с родителями Декстера, я решаю прогуляться по залу и оказываюсь рядом с Грациэлой. Она смотрит на меня с улыбкой, и в ее взгляде я вижу нечто, чего не видела сегодня утром, – досаду. В ее взгляде на Декстера читается неподдельное обожание. Ах, какая же она хрупкая. Я улыбаюсь, сосредотачивая на ней все свое внимание, и спрашиваю: – Долго ты работаешь на Декстера? Девушка смотрит мне прямо в глаза и отвечает: – Четыре года. Киваю. Четыре года – слишком много, чтобы потерять надежду, и с любопытством в голосе спрашиваю: – И каков Декстер как шеф? Она кокетливо убирает волосы с лица и смиренно говорит: – Он хороший начальник. Моя задача в том, чтобы ему было удобно дома и чтобы он ни в чем не нуждался. Я улыбаюсь и понимаю: даже будь он тираном, она все равно не призналась бы. Чертыхаюсь от резкой боли в животе. Черт побери! Точно началась менструация. Пока я погружена в свои мысли, девушка в полтона добавляет: – Временами он расстроен, но именно сейчас, с вашим приездом и на этом празднике, он счастлив. Вы ему очень дороги. Ее улыбка, взгляд и выражение лица дают мне понять, что она – хорошая девушка. Пытаясь связать нас чем-то общим, говорю: – Знаешь, Эрик тоже был моим шефом и вел себя так, как, по твоим словам, ведет себя Декстер. Пораженная услышанным, она внимает всем моим словам и спрашивает: – Сеньор Циммерман был твоим шефом? – Да, только я работала у него в офисе, а не дома. Она меняется в лице. Вдруг смотрит на меня как на равную. – Значит, я вдвойне рада, что ваша любовь смогла стать реальностью. Это прекрасно! – Спасибо, Грациэла. Эрик с Декстером поглядывают на нас, общаясь с небольшой группой друзей. Я знаю, что они перешептываются, и улыбаюсь им, а Грациэла краснеет. Мне так хочется расспросить девушку о многих вещах, но я сдерживаюсь. Не хочу быть сплетницей, как моя сестра, иначе не прощу себе этого. Дабы не выдавать свою детективную жилку, говорю с намерением удалиться: – Мне нужно в дамскую комнату. Подскажешь, где это? Грациэла кивает: – Я тебя проведу. Мы идем по очень широкому коридору. Вдруг она останавливается, открывает дверь и говорит: – Я подожду тебя здесь, чтобы вместе вернуться, ты не против? Киваю и вхожу в туалет. Матерь Божья, у меня началась менструация! Понимая, что это происходит как всегда некстати, открываю дверь и говорю: – Грациэла, ты могла бы мне найти тампоны? – Сейчас. Принесу через минутку. Девушка исчезает. Я остаюсь в туалете и ругаюсь всеми известными мне ругательствами, а когда Грациэла возвращается, с улыбкой принимаю то, что попросила. Пока ничего не болит, но я знаю, что через пару часов буду корчиться от боли. Завершив туалет, открываю дверь и выхожу. Девушка смотрит мне в глаза. О, я знаю этот взгляд. Понимаю, что она чего-то хочет, и спрашиваю прямо: – Ты хочешь о чем-то спросить, не так ли? Она кивает, а я, желая развеять ее сомнения, подбадриваю: – Давай… спрашивай. Поглядывая по сторонам, Грациэла понижает голос, краснеет и задает вопрос: – Декстер часто ездит в Германию. У него там есть кто-то особенный? Ах, бедняжка. Теперь я еще больше понимаю ее печаль. Хочется ее обнять, и я отвечаю: – Если ты имеешь в виду женщину, то нет. Нет никакой особенной женщины. Ее лицо расслабляется. После моего ответа она улыбается, и тогда я беру ее за руку и решаю отставить недоговоренности; завожу ее в туалет и, закрыв двери, говорю ей: – Мне понадобилась всего пара часов, чтобы понять, как сильно тебе нравится Декстер. – Это так видно? – Грациэла, это женская интуиция. Она редко ошибается. Ты же знаешь, что в каждой женщине есть что-то от ведьмы. Мы смеемся. Мы знаем о своем шестом чувстве. – А что касается твоего вопроса, скажу: в Германии у него никого нет. Говорю тебе это потому, что знаю это из надежного источника. Покраснев до предела, она кивает. Я сняла камень с ее плеч. Не в силах сдержаться, спрашиваю: – Он знает об этом? Смутившись, она пожимает плечами и отвечает: – Не знаю. Иногда по тому, как он со мной обращается, мне кажется, что да, но в иные моменты такое впечатление, будто я для него вообще не существую. Он понравился мне с первой секунды, когда я увидела его прикованным к постели. Я обратила на него внимание, потому что он напомнил мне мексиканского певца Алехандро Фернандеса. Знаешь его? – О да… Вот это мужчина. Мы понимающе переглядываемся, и она продолжает: – Я работала в больнице медсестрой, и когда его семья предложила мне эту работу, ни секунды не раздумывала. Это был шанс оставаться с ним рядом. Это была любовь с первого взгляда. – Она улыбается. – Но думаю, что он никогда не обращал на меня внимания. Он хорошо со мной обращается, внимателен ко всему, что мне необходимо, но не более. |