Онлайн книга «Ты только попроси. Или дай мне уйти»
Он смотрит на меня и говорит: – Если это будет смугляночка, то мне хотелось бы, чтобы ее звали Ханна, как мою сестру. Я киваю. Мне нравится это имя, и мне кажется, что это чудесная идея. – А если будет мальчик? – спрашиваю я. Мой немец смотрит на меня, целует и отвечает: – Если будет мальчик, то имя выбираешь ты. Какое тебе нравится? Я долго думаю и, наконец, отвечаю: – Не знаю. Может быть, Мануэль, как у моего отца. Эрик соглашается. Прижимаюсь к нему и шепчу на ухо: – Я тебя хочу. Он смотрит на меня и, завалив меня на кровати, тихо говорит, покрывая меня поцелуями: – И я тебя, моя прекрасная. О да… О да… Воздержание и плохое самочувствие осталось позади. Я хочу Айсмена, и он хочет меня. Осыпая меня поцелуями, Эрик снимает с меня трусики, располагается у меня между ног и без всяких прелюдий медленно вводит в меня свой пенис. Я глубоко вздыхаю… Схожу с ума… Боже мой, как же давно я не ощущала этого блаженства! А когда я обвиваю Эрика ногами, он тихо говорит: – Нет, любимая… а если мы сделаем больно ребенку? Я останавливаюсь, обращаю на него свой взгляд и, смеясь, спрашиваю: – Кто тебе такое сказал? Не выходя из меня, он отвечает: – Я не хочу сильно надавливать, мы же не будем делать ему больно. Меня разбирает смех. Ой, я сейчас описаюсь от смеха! Он думает, что сделает больно Медузе своим членом. Глядя, как я смеюсь, он хмурит брови и говорит: – Не понимаю, над чем ты так смеешься. Я не сказал ничего странного. Крепко схватив его за попку, нанизываюсь на него и, услышав его глубокий вздох, шепчу: – Вот что мне нужно. Дай мне это. Эрик сопротивляется, и я опять повторяю то же самое. С силой. На этот раз мы оба вздыхаем. Именно такое глубокое проникновение мне нужно, то, чего я так страстно желаю. Дыхание Эрика учащается. Борьба против его животного инстинкта. Я провоцирую его, трусь об него, и наконец происходит то, что должно произойти. Эрик настолько возбужден, настолько распален, настолько разгорячен, что, схватив меня за руки, кладет их на кровать и, ни о чем больше не думая, начинает меня бомбить с неистовой страстью и наслаждением. Я его не останавливаю. Его напор заставляет меня почувствовать себя живой. Мне это необходимо. О да… Он врезается в меня, чтобы подарить мне глубокое проникновение, и я пищу от удовольствия. Кусаю его за плечо, и Эрик скрипит зубами, раз за разом вонзаясь в меня и доводя меня до безумия. Я кайфую. Он кайфует. Мы оба кайфуем. Наш животный инстинкт вырывается наружу, и мы, словно два одержимых, наслаждаемся нашим пылким столкновением. Когда мы кончаем, мы оба тяжело дышим. Мы очень давно не занимались так сексом, и я с широкой улыбкой мурлычу: – Я хочу повторить. Эрик одним прыжком встает и, перед тем как войти в ванную, отвечает: – Нет, малышка. Мы не можем это делать так, как мы только что это делали. Раскрыв рот от удивления, хочу возразить, но он пристально на меня смотрит и говорит: – Подумай о том, что было в последний раз. – Но, Эрик… – Я сказал, нет. – Но мне это нужно. У меня играют гормоны и… – Нет, любимая. На сегодня хватит. Меня вдруг обдает жаром. На глаза накатываются слезы и я, как плаксивый мишка, начинаю плакать навзрыд, сидя в кровати. Вернулась дурацкая плакса. Закрываю лицо руками, а Эрик, подойдя ко мне, говорит: – Любимая, дорогая, не плачь. Злись на меня, кричи, но не плачь. Убирает мне руки с лица и, не задумываясь о том, как я жутко выгляжу, когда плачу, смотрю на него и ною с кривой, как у шимпанзе, рожицей: – Я тебе не нра-а-а-а-а-а-влюсь. – Не говори такого, сокровище мое. – Я тебя не возбужда-а-а-а-а-а-а-ю. У меня большие и темные соски и… и… я толстая… и уродливая, и поэтому ты не хочешь заниматься со мной любо-о-о-о-вью. Эрик терпеливо вытирает мне слезы. – Нет, малышка. Ничего подобного. – Да… это правда, – не унимаюсь я. – Ты – очень сексуально активный мужчина, а… а… я моло-о-о-очная коро-о-о-о-ва. Он улыбается, садится рядом со мной на кровати и, обнимая меня, говорит: – Послушай, милая… Но я не слушаю и, между всхлипываниями и нелепыми рыданиями, продолжаю: – Я боюсь, что ты меня больше ни о чем не попросишь, и в конце концов тебе станет со мной скучно и ты меня бро-о-о-о-сишь. Эрик удивленно на меня смотрит и спрашивает: – Но, дорогая, почему я должен тебя бросать? – Потому что я превратилась в плаксивое, страшное, ворчливое и безобразное существо, и я тебе не нравлюсь. Ты больше меня не ищешь. Не хочешь со мной играть и больше не прижимаешь меня к стене, чтобы заняться со мной любо-о-о-о-вью. Мой парень обнимает меня. Баюкает меня и, когда, кажется, мои всхлипывания утихают, просит: – Поцелуй меня. Смотрю на него, и он с милым лицом повторяет: – Я прошу только тебя. Хочу, чтобы ты меня сейчас же поцеловала. От этих слов я начинаю еще сильнее плакать. Ну почему я такая глупая? Я что, совсем сошла с ума? Реву и чешу шею. Эрик нежно опускает меня на кровать, берет мою руку, чтобы я не чесалась, и, целуя меня, шепчет: – Ты самая прекрасная и самая желанная в этом мире. Ты прекрасна. Ты для меня самая красивая женщина из всех существующих на Земле. Ты так необыкновенна, что я очень боюсь сделать тебе больно, разве ты не понимаешь? – Но как ты сделаешь мне больно? Он устремляет на меня свои необыкновенные глаза и отвечает: – Когда мы с тобой занимаемся любовью, мы превращаемся в дикарей. В этом он прав – мы словно срываемся с цепи! Но я продолжаю настаивать: – Но мы ведь можем это делать, как обычно. Мы будем осторожными и… – Нет, любимая, мы не можем поддаваться желанию. – Но ты не причинишь вреда Медузе. Эрик улыбается и, чмокая меня в кончик носа, отвечает: – Я знаю, но не хочу причинить вреда тебе. Твое тело подверглось сильным изменениям, и я опасаюсь последствий. Солнце мое, поставь, пожалуйста, хоть на секунду себя на мое место. |