Книга Званый ужин в английском стиле, страница 29 – Валерия Вербинина

Прежде чем ответить, Венедикт Людовикович посмотрел на барона.

— Боюсь вас разочаровать, — сказал он, — но это была мадемуазель Мезенцева.

Митеньке Верховскому надоело лежать в кровати. Ему было стыдно, что он так нелепо грохнулся в обморок при виде убитого. Юноша протянул руку, нащупал на столе очки, надел их и, сев на постели, стал шнуровать ботинки. Под мышкой у него вдруг что-то хрустнуло — должно быть, слишком узкий костюм не выдержал. Да и бог и ним! Митенька мельком поглядел на себя в зеркало, пригладил волосы и вышел из спальни.

Разговор, который шел в малой гостиной, привлек его внимание, и Верховский-младший остановился. Собственно говоря, он при всем желании не мог пройти мимо, не услышав голосов, потому что разговор велся на повышенных тонах и слова в нем проскальзывали довольно-таки резкие.

— Я вам запрещаю впутывать сюда мою невесту!

— Даже так? Запрещаете? А на каком основании? Может быть, Венедикт Людовикович лжет?

— Я этого не говорил! Но я не желаю, чтобы вы… чтобы вы сводили с ней счеты таким образом!

— Господа, сударыня, господа, — твердил растерянно доктор де Молине. — Прошу вас!

Митенька застыл в нерешительности. Меньше всего на свете он сейчас хотел бы вновь оказаться в проклятой комнате, где лежал убитый, но тут дверь распахнулась, и из нее вылетел разъяренный барон Корф. Он шел так стремительно, что наскочил на юношу, чуть не сбив его с ног.

— Вы еще тут, — прошипел Александр. — Какого черта путаетесь под ногами?

Затем злобно оглянулся на Амалию, доктора и Билли, которые стояли на пороге, и быстрым шагом удалился в большую гостиную.

— Простите, — сказал Венедикт Людовикович извиняющимся тоном. — Наверное, мне не стоило говорить это… при нем.

Билли засунул руки в карманы и качнулся на носках.

— Интересно, за что она могла его отравить? — Задал он вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.

Амалия послала американцу предостерегающий взгляд.

— Билли, я вовсе не думаю, что мисс Мезенцева убийца. — Тут она заметила Митеньку. — А, вы уже встали? Как вы себя чувствуете?

— Благодарю вас, — пробормотал юноша, — мне уже лучше.

— Да? Вот и славно. Доктор, я скажу вам, если вы понадобитесь, так что пока вы свободны. Дмитрий Павлович, если хотите, можете вернуться к себе, я вызову вас.

— Нет, я лучше пойду к остальным, — упрямо мотнул головой Митенька, указывая на большую гостиную. И прибавил, слегка покраснев: — Вдруг замечу что-то полезное для следствия.

— Вот и замечательно, Дмитрий Павлович, вы мне очень поможете, — серьезно сказала Амалия. — Тогда будьте добры, попросите зайти ко мне графиню Толстую. Мне очень нужно с ней побеседовать.

— Хорошо, я передам, — отозвался Митенька и почти бегом поспешил к большой гостиной.

А баронесса Корф в сопровождении молодого американца последовала к комнате, отведенной для допросов.

— Могу ли я узнать, когда вы наконец отпустите нас? — были первые слова графини Толстой, когда она переступила через порог.

Амалия пристально посмотрела на нее.

— Вы куда-то торопитесь, Елена Николаевна?

— Представьте себе, Амалия Константиновна, — холодно ответила графиня. — Чем дальше, тем меньше мне хочется находиться в этом доме.

— Может быть, вы лучше сядете, графиня? — И Амалия глазами указала подозреваемой номер один на стул.

Прекрасная Элен заинтересованно вскинула брови.

— Неужели вы всерьез намерены меня допрашивать, Амалия Константиновна? Вы меня разочаровываете.

— Я похожа на следователя? — вопросом на вопрос ответила Амалия.

Билли, прислонившись к стене возле двери, с непроницаемым видом слушал разговор женщин. Графиня оглянулась на него, и улыбка скользнула по ее замкнутому, утомленному лицу.

— Нет, не похожи, — буркнула она, садясь на стул. — Но я не могу понять, чего вы хотите.

— Того же, что и все, за исключением одного человека: найти убийцу и передать его полиции.

— Ерунда какая-то, — вяло отреагировала графиня, обмахиваясь пышным веером. — Неужели вы это всерьез, Амалия Константиновна? Я была о вас лучшего мнения.

— Как вы думаете, — спросила Амалия, которой успела наскучить типично женская перепалка, — кто убил Беренделли?

— Пожарный, конечно, — равнодушно отозвалась Элен. — Иначе зачем ему прятаться?

— А если бы я предложила вам выбрать кого-то из гостей? — настаивала Амалия. — Кто из них, по-вашему, мог его убить?

— Вы меня спрашиваете? — графиня негромко рассмеялась. — Право же, вы очень забавны. Откуда мне знать, в конце концов?

— А что, если это были вы? — задавая неожиданный вопрос, Амалия не отрывала взгляда от лица графини. — Как вам такой оборот, Елена Николаевна?

Графиня надменно вскинула голову.

— Вы в своем уме? — зло спросила она.

— Представьте себе, дорогая, — усмехнулась Амалия. — На вас лица не было, когда вы вышли от Беренделли. Что такое он вам предсказал? Или хиромант прочел по вашей ладони, что вы кого-то убили?

— Я никогда никого не убивала, — возразила графиня. Но растерянное выражение ее глаз плохо сочеталось со словами.

— Мне доводилось слышать обратное, — заметила Амалия.

В комнате наступило напряженное молчание.

— Не знаю, что вам доводилось слышать, — наконец подала голос графиня с неприязненной гримасой. — Если вы имеете в виду того художника, Сорокина, то он покончил с собой. Я тут ни при чем!

— Он и правда застрелился?

— Да, и что?

— Говорили, что он был влюблен в вас. Его считали талантливым, академия отправила молодого человека учиться в Рим, где он и познакомился с вами. Там же художник написал несколько ваших портретов, а потом покончил с собой.

— Я знакома со многими людьми искусства, — возразила прекрасная Элен с бледной улыбкой. — Но, представьте себе, не все они накладывают на себя руки.

— Однако Сорокин умер из-за вас? Именно вы довели его до самоубийства?

Графиня молчала.

— Вы внушили ему необоснованные надежды, поиграли с ним, как с игрушкой, а потом бросили. И он не выдержал. Он был слишком молод, слишком импульсивен… и предпочел поставить точку вот таким образом. Не так ли, госпожа графиня?

— Положительно, у вас слишком богатое воображение, — лениво промолвила Елена Николаевна. — Да, Сорокин покончил с собой, но что вы хотите от меня? Я не виновата, что он оказался настолько… неумен.

Амалия откинулась на спинку кресла.

— И это все, что вы можете сказать о любившем вас человеке? О талантливом художнике, который умер из-за вас?