Книга Любви подвластно все, страница 5 – Джулия Энн Лонг

Следовало бы сжечь этот платок, как она сожгла листок бумаги, исписанный именем Лайона Редмонда…

– Эти проходимцы, похоже, просто пропьют ваши шиллинги, – тихо проворчал Ланздаун.

– Они могут делать с ними все, что сочтут нужным, – заявила Оливия, возвращая виконту носовой платок.

– Похоже, они не так уж и нуждаются, – заключил Ланздаун.

– В самом деле?.. Просветите меня.

Виконт едва заметно нахмурился, и Оливия поняла, что была слишком уж резка. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она улыбнулась жениху и с некоторым смущением сказала:

– Ох, давайте начнем снова. Вы простите мою нервозность? Так много ошеломляющих событий, а ведь день только начался… Мне ужасно неловко, что я оказалась такой сварливой мегерой.

– Вас не за что прощать, – поспешно ответил виконт. – Это вы должны меня простить. Я всего лишь сделал безобидное замечание и вовсе не хотел, чтобы оно прозвучало как нотация. И вы ангел, а не мегера. Без сомнения, вы знаете о неимущих гораздо больше, чем я.

– Ох, я новичок по сравнению с миссис Снид.

– Все и во всем выглядят новичками по сравнению с миссис Снид.

Оливия рассмеялась, а жених добавил:

– От всех этих приготовлений к свадьбе даже у адмирала Нельсона расшатались бы нервы. Вы уверены, что не хотите отправиться со мной в Гретна-Грин? – пошутил виконт, но это была лишь отчасти шутка.

– Звучит соблазнительно, но моя мама и мадам Марсо сделают меня вдовой в тот же день, как узнают об этом, – ответила Оливия. – В последнее время у нас в семье было уже несколько венчаний, но все прошли без особой помпы. Думаю, мои родные считают, что теперь-то уж заслуживают пышного торжества.

– Но ведь и мы заслуживаем того же, – с улыбкой заметил виконт. – Сказать по правде, моя мать и сестры тоже требуют пышного торжества. Что ж, моя дорогая… Тогда позвольте мне по крайней мере повести вас выпить чаю у Акермана. Или, может быть, у Туайнинга, когда здесь закончат суетиться вокруг вас с булавками. Ведь именно это делают у портних? – Он кивнул в сторону мастерской и добавил: – Оба эти заведения расположены на Стрэнде, так что мы сейчас совсем рядом. Я узнал, что вы здесь: заехал к вам в особняк и немного побеседовал с вашей матерью и братом, – вот и я… просто надеялся украсть немного вашего времени.

– Прекрасная идея! – воскликнула Оливия. – И, пожалуйста, не рассматривайте это как похищение моего времени. Я охотно дарю его вам. Дарю с огромной радостью!

– Возможно, нам удастся найти у Акермана новую гравюру для нашего городского особняка, – продолжал виконт. – Я хочу, чтобы вы обставили его по своему вкусу, потому что у меня его совсем нет.

«Нашего особняка», – мысленно повторила Оливия слова жениха. Они собирались стать близкими людьми. У нее появится новый дом. Новая обстановка. Новая… кровать. Новая жизнь.

– Не говорите глупости! – Оливия заставила себя улыбнуться. – У вас превосходный вкус, так что не скромничайте. Но со мной будьте осторожны, иначе окажетесь по уши в расшитых шелком подушечках.

– Замечательная перспектива. Не страшно споткнуться в доме, если знаешь, что приземлишься на что-то мягкое.

Оливия рассмеялась.

– Значит, заедете за мной в два часа? К тому времени портниха и ее швеи достаточно меня намучают.

– До скорой встречи, моя дорогая, – сказал виконт, кланяясь. Он повернулся, собираясь уйти, но вдруг споткнулся о ногу нищего, которую тот неожиданно вытянул перед собой.

Ланздаун тихо выругался и зашагал к своему экипажу. Посмотрев ему вслед, Оливия невольно улыбнулась, потом наконец вошла в мастерскую мадам Марсо (французское имя было, конечно же, вымышленным, а лицо этой милой дамы казалось вполне английским).

При виде Оливии модистка радостно захлопала в ладоши, затем присела в почтительном реверансе и тут же в отчаянии заломила руки.

– О, мисс Эверси, я так взволнована! Ведь сегодня мы примеряем ваше свадебное платье! По красоте оно не уступает даже платью принцессы Шарлотты! Но, видите ли, у нас возникли кое-какие затруднения. Девушка, помогавшая мне, мадемуазель Мари Анна, неожиданно меня оставила: получила небольшое наследство и переехала в деревню, вот так! – Мадам Марсо щелкнула пальцами. – А меня срочно вызвали по неотложному делу в другую мою мастерскую, на Бонд-стрит. По счастью, Провидение послало мне новую помощницу, очень толковую. Послало именно теперь, когда я больше всего в ней нуждаюсь! Мне так жаль, что я не смогу лично обслужить вас сегодня…

– Не беспокойтесь, мадам. Я полностью полагаюсь на ваше суждение и уверена, что ваша новая помощница, мадемуазель…

– Лилетт.

Лилетт?.. Оливия постаралась скрыть усмешку.

– Я очень надеюсь, что мадемуазель Лилетт прекрасно справится. Насколько мне известно, вы всегда нанимаете самых лучших помощниц.

Мадам Марсо радостно закивала, и в этот же момент из-за ее спины появилась та самая мадемуазель, о которой шла речь. Это была невысокая, бледная, в меру полная девушка с темными выразительными глазами и темными волосами, собранными на затылке в тугой пучок. Ее безупречно сшитое, но весьма скромное платье являлось как бы намеком на то, что только клиенткам позволительно блистать.

– Мадемуазель Лилетт, не могли бы вы заняться мисс Эверси? А я постараюсь вернуться как можно скорее, – попросила модистка.

– Mais bien sur ^[1], мадам Марсо. Будьте любезны пройти со мной, мисс Эверси.

Оливия последовала за девушкой и разделась за ширмой – сняла с себя одежду. После этого ее облачили в то, что должно было стать свадебным платьем, как только она примет окончательное решение относительно отделки и прочих мелочей. Мадемуазель Лилетт присела у ее ног со всеми портновскими орудиями пытки, включая булавки и сантиметр.

Вскоре выяснилось, что шиллинга не хватило на оплату дистанции – снаружи снова зазвучала проклятая песня. Певцы дошли уже до строчки «Бороздит на чужбине воды морские?», когда мадемуазель Лилетт вновь заговорила:

– Мисс Эверси, если вы не будете стоять спокойно, ваш подол получится не ровным, а волнистым. А волнистый ведь здесь неуместен, согласны?

– Извините меня, мадемуазель Лилетт. – Оливия послушно замерла.

– У вас такой изысканный вкус, мисс Эверси, – продолжала мадемуазель Лилетт.

– Благодарю вас, – сухо ответила Оливия, и это прозвучало так, как если бы она сказала: «Помолчите, пожалуйста».

– Очень удачно, что вы выходите замуж за такого великолепного мужчину, n’est-ce pas? ^[2] Виконт такой обаятельный, oui? ^[3]