Книга Шут специального назначения, страница 4 – Александр Шувалов

– А что там?

– Отдельная мотострелковая бригада. Располагается в городе Пекин Хабаровского края.

– Каком-каком городе?

– Ты что, глухой? – Майор взял со стола лист, забросил на нос очки. – Повторяю, в городе Бикин…

– Теперь понял. – Такое впечатление, что все со мной происходившее мне же и снилось. Очень захотелось ущипнуть себя посильнее за там и как можно скорее проснуться. Желательно не здесь. – А на какую должность?

– В распоряжение командира бригады. – Кадровик снял очки и аккуратно уложил в футляр. – Соглашайся, – искоса глянул он в органайзер, – Толя. Природа там – закачаешься, – и молодецки крякнув, потер ладони как после рюмки с мороза. – А еще рыбалка, охота, грибы, ягоды. Если честно, даже завидую, – и тут же изобразил на гладко выбритом честном лице гримасу, должную показать, как он сам всеми силами туда, в Пекин, в смысле Бикин, стремился, а я его, гад такой, на кривой козе объехал. – Ну, что скажешь?

– Да уж, – ошарашенно молвил я и, кажется, слегка покачнулся, как будто товарищ майор угадал мне коротким прямым в челюсть.

– В смысле да?

– В смысле ну его на хрен.

– Тогда пиши рапорт на увольнение, – буркнул он, тут же потеряв ко мне всяческий интерес.

– А можно лист бумаги?

– Можно Машку через ляжку и козу на возу, – последовал по-армейски остроумный ответ, исключительно в рифму. – У себя в управлении все оформишь и передашь по команде. Свободен.

И действительно, через пару месяцев я стал свободным, как все народы России по отдельности и вместе взятые. Избавив от собственного присутствия вместе со всеми без исключения офицерами своего отдела родную контору, Главное разведывательное управление. Напрасно ребята все лето в панике носились по Москве и окрестностям в поисках вакантных мест. Начальство решило сурово: или – или. То есть или ты едешь с предписанием в зубах куда-нибудь на окраину державы, поближе к границам, или совершенно самостоятельно следуешь к едрене фене. Но уже пешочком.

Лично я ничего не имею против Дальнего Востока и всей той дикой фауны с роскошной флорой. Вот только не рыбак я, не охотник, а грибы с ягодами привык собирать исключительно в магазине да на рынке. И командир той самой бригады в Бикине не сделал лично мне ничего плохого, чтобы усиливать подчиненную ему часть персонально мной. Потому как офицером разведки я числюсь исключительно по военно-учетной специальности, а так, по жизни и профессии, я вор. И немного клоун. Именно поэтому я там совсем не нужен: все, что можно было, уверен, нагло скрадено еще до меня, а развлекать мною личный состав не получится. У тех, кто в армии служит, с весельем в цирке как-то не складывается. Скучно им там до зевоты с дремотой и сна с храпом.

Воровать все, что плохо или, наоборот, очень хорошо лежит, даже под охраной, меня научили на службе. А клоуном я стал просто потому, что с раннего детства любил хохмить. Иначе пошел бы в укротители, ловиторы ^[2] или стал воздушным гимнастом, как папа с мамой. Я ведь появился на свет, как у нас говорят, в опилках и вырос на арене да за кулисами. А у таких, как я, выбор профессии определен еще до рождения. Что-то не попадались мне на жизненном пути нейрохирурги, бренд-менеджеры или дирижеры симфонических оркестров из числа бывших цирковых. А вот алкоголики и уголовники, к сожалению, встречались.

С первых дней в ГУЦЭИ ^[3] я сдружился с веселым отвязным парнем, Валеркой Зайченко. Он пришел в цирк из спорта: подавал надежды в гимнастике, а потом взял да и вымахал за лето на восемь сантиметров. Добавил почти столько же за зиму и тут же перешел из разряда перспективных складных парнишек в никому не нужные дылды. С ним мы и придумали наш первый парный номер, потом еще один и еще. Через год уже веселили ими публику на корпоративах вне пределов Рублевки и даже имели некоторый успех и кое-какую денежку.

Как только я закончил второй курс, папа с мамой подписали контракт и уехали работать в канадский цирк под названием «Дю Солей», девять из десяти артистов которого выходцы из России или Китая. Следом засобирались и мы с партнером, оставалось только доучиться и слегка набраться опыта.

А потом все пошло наперекосяк. Через год родители погибли в авиакатастрофе, а Валерке вдруг надоело в компании со мной пошло кривляться. Загорелся человек идеей создания масштабного шоу с песнями, плясками, полетами под куполом и дрессированными собачками. Влился в творческую тусовку, нахватался там разных умных слов, приучился загадочно морщить лоб и расширять горизонты сознания с помощью травки.

– Бросал бы ты, мужик, дурью маяться, – частенько ныл я. – Выпуск же на носу, номер надо готовить.

– Сделаем, – смеялся он. – Все ахнут.

– И дуть заканчивай, – не унимался я.

– В любой момент, Толян, – отмахивался он.

И действительно, с травы он вскоре соскочил, зато перешел на герыч и в сжатые сроки стахановскими темпами сторчался. Дальнейшую жизнь, насколько мне известно, проводил в увлекательных странствиях по маршруту клиника – тусовка – клиника. А семь лет назад помер.

Я же оказался в положении Робинзона после шторма: артист парного номера без партнера. В результате диплом мне, конечно же, дали, но в списки перспективной творческой молодежи, достойной освобождения от военной службы, ясное дело, не включили.

И оказался я ни в каком-то там «Дю Солей», а в героической российской армии. И вместо пошлого запаха опилок с размаху ударили в нос ароматы казармы, подмышек да портянок.

Я высмотрел в военкомате майора с самым честным лицом, отозвал в сторонку и изложил суть вопроса.

– У меня тут доллары завелись, совершенно лишние, – тихонько проговорил я. – Не подскажете, во что бы их инвестировать?

– Отмазать от службы не получится, – с ходу въехал в тему служивый, – поздно. Да и комиссия у нас сейчас работает. С коррупцией боремся.

– Служить так служить, – вздохнул я. – Почетный долг как-никак.

– Точно, – кивнул он.

– А нельзя ли?..

– Подальше от Кавказа, поближе к дому? – смекнул майор.

– Именно.

– Трудно, – он покачал головой. – Но можно.

– Цена вопроса? – услышал ответ и присвистнул.

– Если хочешь, пошлем на флот, – предложил тот, – на Северный или Тихоокеанский. Там у них в плавсоставе сильно народа не хватает.

– Нет уж, – решительно ответил я. – Буду защищать родное Подмосковье. – И мы ударили по рукам.

К месту службы колонна машин добиралась долго, почти два часа: на Щелковском шоссе образовалась пробка. В служебном автобусе нас было всего трое, остальных будущих воинов отдавать патриотический долг отчизне везли родные и близкие в автомобилях, произведенных вне ее пределов.