Онлайн книга «Непреодолимое черничное искушение»
Тут можно было бы сделать отличную фотографию, подумала я: одинокое дерево, эти скрюченные корни и ветки, которые переплелись, словно купол зонтика, и другие деревья поодаль… как будто дети, которые играют за спиной у родителя. Я подходила ближе, уткнувшись в объектив и поворачивая голову налево-направо, пытаясь уловить наиболее выигрышный ракурс и то приближая, то удаляя изображение в поисках идеальной картинки. «Нужно рассмотреть любую вещь с разных сторон – только так ты по-настоящему узнаешь ее», – так говорила бабушка. Я поворачивалась вокруг своей оси, делая снимки отдельно стоящего дерева и рощи с разных позиций. И тут увидела нечто, что заставило меня замереть. В объектив я сейчас наблюдала одинокий дуб слева, а справа за ним рощицу. Вдалеке же я заметила то, чего не видела раньше – просто не могла видеть два дня назад. В зарослях полевых цветов, наполовину похороненный под ними, скрывался старый каменный фундамент какой-то постройки. И все вместе – дуб, рощица, этот фундамент – все это выстраивалось в одну линию, точно так же, как на картине, хранящейся на чердаке Сьюзан Портер. Я вдруг поняла, что не хватает только сарая справа, впереди от меня, как раз там, где находились остатки постройки. Это и был сарай! Когда-то там стоял сарай! А еще на этой картине не хватало бабушки и Чета. Мурашки со спины переползли мне уже на руки, когда я осторожно подошла еще ближе. Булыжники, вывалившиеся тут и там из стены, валялись на земле, поросшие лишайником – и эти яркие, солнечно-желтые и изумрудно-зеленые пятна лишайника на камне выглядели так, словно какой-то художник в приступе творческого вдохновения расплескал на них золотую и зеленую краски… Я стояла, боясь пошевелиться, словно оглушенная, и думала о бабушке и о Чете Каммингсе. Я чувствовала ее повсюду, она была здесь везде и во всем: и земля у меня под ногами, и обожженные солнцем булыжники, и стебли полевых цветов, которые щекотали мне икры – все это была она, бабушка, она как будто говорила со мной и легонько гладила меня по плечу… В холл «Виктори Инн» я почти вбежала – мне не терпелось рассказать Хайдену о своем открытии, сделанном в Кенлин Фарм. Около стойки Паулы стояла женщина в элегантных брюках цвета слоновой кости – ее светло-пепельные волосы были красиво уложены аккуратными волнами, на макушке поблескивали дорогие солнечные очки. Рядом с ней стоял небольшой чемодан из страусиной кожи. Я ошарашенно моргнула. – Мама? Мать повернулась ко мне. – Моя дорогая! – Она раскрыла мне объятия и поцеловала в обе щеки, на руках ее при этом тихо звякнули золотые браслеты. – Мама, что ты здесь делаешь? – я глазам своим не верила. Она отступила на шаг и изучила меня с ног до головы внимательным взглядом. – Ты изменила прическу? Волосы лежат… необычно. Я невольно подняла руку и потрогала волосы. – Правда? – рассмеялась я. – Наверно, я просто забыла причесаться. Мне вдруг снова стало одиннадцать, и я машинально начала лихорадочно приглаживать волосы, пытаясь привести их в порядок. – Так откуда ты здесь? И что… Моя мать посмотрела на меня так, словно я сообщила ей, что похитила ее тренера по йоге и требую за него выкуп. – Милая, ты же выходишь замуж через три месяца. Совсем неподходящее время для того, чтобы перестать заботиться о том, как ты выглядишь. Паула откашлялась, и мы с мамой повернулись в ее сторону. – Так вы хотите расплатиться карточкой или наличными? – О, да, разумеется, – мама открыла кошелек и достала кредитку, Паула взяла карточку, очистила ее от несуществующей пыли и подняла к свету, с интересом ее разглядывая. Потом прищурилась: – Никогда раньше таких не видела. – Они не очень часто встречаются, – почему-то я чувствовала потребность оправдываться. – На самом деле их нельзя заказать – компания сама вас выбирает, – уточнила я. Паула удивленно покачала головой, а я обратилась к маме: – Так ты можешь мне объяснить, что ты здесь делаешь? – зашептала я. – Что происходит?! – Мне еще понадобятся ваши водительские права, – сообщила Паула. Мама положила права на стойку, затем повернулась ко мне и воинственно скрестила руки на груди: – Почему я здесь? Эллен, мне кажется, это очевидно. Ты вот уже несколько дней не отвечаешь на мои звонки. Я попыталась уклониться от ее сверлящего взгляда. – Я… я же отправила тебе несколько сообщений. – Я звонила тебе, – отчеканила мама. – Не один раз. И я ожидала, что ты мне перезвонишь. Знаешь, есть такая старая добрая традиция – люди разговаривают по телефону друг с другом лично. Голосом. – Прости, – сказала я. – Просто очень много дел было… Я попыталась улыбнуться, а она продолжала смотреть на меня в упор, изучая, и я понимала, что ее «шестое чувство» сейчас работает полным ходом, стараясь понять, что со мной не так. – Так какой номер у мамы? – преувеличенно бодро обратилась я к Пауле, которая бросила последний любопытный взгляд на карточку, возвращая ее маме. – Я дала вашей маме двенадцатый номер, – ответила Паула. – Это прямо рядом с вами. – Отлично, – мама по-прежнему не сводила с меня глаз. – Нам так о многом нужно поболтать. Она не улыбалась. Брови Паулы синхронно взлетели на лоб, как парочка хорошо тренированных собак. – Не сомневаюсь, – пробормотала она. Мама достала из сумочки пудреницу. – Что ж, пойду, пожалуй, в свой номер, освежусь, – сказала она, глядя в зеркальце и поправляя волосы на затылке. – А потом ты отведешь меня выпить латте, в котором я отчаянно нуждаюсь, и сможешь рассказать мне все-все о том, что здесь происходит на самом деле. Что здесь происходит на самом деле… Это был бы очень долгий разговор. Одной чашки латте точно не хватило бы. – Я тоже пойду наверх, – ответила я. – Мне нужно поговорить с Хайденом. Скажу ему, что ты здесь. – С Хайденом? – мама снова перевела взгляд на меня, оторвавшись от зеркальца. – Вот это сюрприз! Я и не знала, что он здесь. – Он… воспользовался случаем, – промямлила я. – Это долгая история. – Прекрасно, – сказала мама. – Пойдем с ним поздороваемся. Паула протянула маме ключи. – На самом деле мистера Крафта в номере нет. Он ушел незадолго до вашего прихода с двумя посетителями. Мужчина и женщина. Кстати – красотка, – она ехидно улыбнулась мне. – Его фамилия Крофт, – поправила я. Мужчина и женщина. Скорей всего, речь идет о ребятах из «Таймс». – Они из Нью-Йорка? |