Книга Непреодолимое черничное искушение, страница 74 – Мэри Симсес

Он смотрел на меня с недоверием, скептически опустив один уголок рта.

– Дартс?!

– Да, – заявила я, показывая в ту сторону зала, где собирались игроки в дартс. Увидеть, что там сейчас происходило, было невозможно, потому что слишком много народу там столпилось. – Она и с-с-сейчас… вон… наверно, обыгрывает там всех.

– Это… потрясающе, – сказал Джим.

Я не была уверена, что он и правда так думает.

– А вы знаете, – я наклонилась к нему поближе, – она ведь как-то оплатила наш летний домик в Нантакете со своих выигрышей.

Это становилось забавно.

Он слегка присвистнул.

– Впечатляет, – он склонил голову набок: – Сомневаюсь, что многие люди способны на такое. Организатор свадеб и игрок в дартс… впечатляет.

Я видела, что он пытается скрыть улыбку.

– Моя мама крута, как морской пехотинец.

Я придвинула к себе следующий стакан. Вот теперь виски был совсем хороший, легкий и тягучий. Я начала притоптывать ногой в такт музыке. Группа играла «Она везучая» Фейт Хилл.

– Итак, – сказал Джим, помолчав. – Мне вот интересно… а вы с Хайденом познакомились в «Уинстон Рейд»?

Я откинулась на спинку стула.

– Да. Мы познакомились в кафетерии. Там оставалась только одна порция салата из китайской капусты с лапшой – и Хайден мне ее уступил.

– Поступок истинного джентльмена.

– Да, именно, – кивнула я. – А потом у нас было первое свидание – он взял меня с собой на благотворительный прием к губернатору. Мы просто… – я хлопнула в ладоши. – Нашли общий язык.

– Я слышал, Хайден и сам интересуется политикой. Даже собирается принять участие в выборах в городской совет.

Я снова уставилась на лобстера, на его крепкий, сверкающий панцирь. Потом я поискала взглядом официантку, чтобы спросить ее, не могут ли мне разделать омара на кухне, но официантки не было видно.

– Городской совет? – Я обильно полила горку картошки фри кетчупом и отправила приличную порцию в рот. – Да, точно, – я залила в себя следующий стакан виски. Зал вокруг меня уже кружился, качался, двигался как живой. – Он хочет.

Джим кивнул и положил кусочек масла на свою печеную картошку.

– А вы? Вы интересуетесь политикой?

– Кто, я?! – я засмеялась. – Да нет. Я вообще не хочу ни в каких выборах участвовать, никуда. Я хочу заниматься совсем другим… – я сунула в рот следующую порцию картошки.

– Другим? Чем же, например?

Чем же…

Я пыталась придумать что-нибудь умное. И вдруг перед глазами у меня возникла бабушка. И ее черничные маффины.

– Ну, например… например, кондитерскую открыть, – выпалила я.

Джим выглядел удивленным.

– И разумеется, я буду специализироваться на чернике, – я послала ему самый честный взгляд, на который только была способна. Виски мягкой волной разливался по всему моему телу – и мне это очень нравилось.

– Черника? – Он покачал головой, словно не веря своим ушам.

Я кивнула.

– Конечно. Это же золотое дно, понимаете? Я могу печь маффины с черникой. Моя бабушка была в этом настоящий мастер, – я закрыла глаза и представила бабушку, как она перемешивает тесто. «Не мешай слишком сильно, Эллен, а то получится резина». – Этому месту крайне не хватает прекрасных маффинов с черникой, – я выставила вперед указательный палец: – И я могу это исправить.

– Вы как будто уверены в себе, – заметил Джим.

– А еще пусть будут черничные пироги, – продолжила я и замолчала, обдумывая другие возможности. – И пироги, и круассаны… – я положила в рот кусочек картошки: – Не помню, чтобы кто-то делал круассаны с черникой.

– Нет, – медленно произнес Джим, – я тоже не помню, чтобы кто-то их делал.

– Ну разумеется, у нас будут продаваться и другие вкусности. Нельзя же все делать только с черникой, – теперь у меня перед глазами был прилавок кондитерской: поднос с лимонным кексом, вот персиковый кобблер в рифленой форме, вот корзина с маффинами с гранатами и имбирем… Я видела себя – как я вытаскиваю из духовки противень с печеньем – я даже почувствовала запах растопленного шоколада в воздухе. Там должны быть белые столы и стулья, люди будут заказывать кофе и сэндвичи. Может быть, даже те самые сэндвичи, которые бабушка когда-то делала: огурец и руккола, бекон и яйцо, жареный цыпленок… И люди сидят, кто-то читает газету, кто-то…

Кто-то тронул меня за локоть. Я очухалась и увидела, что Джим внимательно смотрит на меня:

– Куда это вы улетели?

– Простите, – сказала я. – Я просто задумалась о кондитерской.

– Судя по всему, вы неравнодушны к еде.

Я кивнула, мысленно подбирая оттенок аксессуаров для помещения с белыми столами и стульями. Синий? Сочетание синего и белого всегда замечательное. Свежо. И по-морскому.

– А что насчет политики? – спросил Джим.

Да, точно, белое с синим. Что он там сказал – политика? Я посмотрела на Джима через стол.

– Прошу прощения? – И взяла пальцами еще один ломтик картофеля.

– Я просто думал, учитывая семью Хайдена… и сам Хайден хочет участвовать в выборах. Вас вообще интересует политика? Вы любите политику?

Интересует ли меня политика? Вопрос вогнал меня в ступор. Я опустила глаза на своего лобстера… клешни, ноги… Ну конечно, я интересуюсь политикой. Кто же ею не интересуется? Но люблю ли я политику и политиков? Я всегда думала, что большинство политиков – лжецы и негодяи. Ну, кроме семьи Хайдена, конечно. И я боюсь, что мой ответ на этот вопрос должен быть «нет». Нет, я не люблю политику.

– Ну конечно, люблю, – заявила я. – Кто ее не любит?

Картошка выпала у меня из пальцев и шлепнулась прямо на штаны. Я смахнула ее на пол, заметив на штанине жирное пятно с кетчупом по краям.

Джим кивнул и наблюдал за тем, как я пытаюсь оттереть пятно влажной салфеткой. Теперь оно превратилось в довольно большой, пару дюймов в диаметре, круг с красным центром – на мишень было похоже.

Он положил в рот кусок своей картошки, а я снова стала выглядывать официантку. Должен же у них на кухне быть кто-нибудь, кто может разделать этого омара.

Наконец я махнула рукой и решила действовать самостоятельно. Обхватив шипцами хвост омара, я нажала и – вуууууу! – щипцы скользнули прямо в небольшую мисочку с растопленным маслом, поверхность которого слабо мерцала, как вода в бассейне. Я снова захватила хвост и снова нажала на щипцы изо всей силы. В этот раз панцирь поддался и лопнул, и ошметки омарьего мяса полетели в разные стороны: на стол, на мою блузку, на одежду Джима.

– О господи, прошу прощения! – Я схватила чистую салфетку, лежащую на месте Хайдена, и протянула репортеру. И вдруг, хорошо понимая, что делать этого не следует, я расхохоталась.