Книга Девушка, переставшая говорить, страница 40 – Трюде Тейге

Ее голос оборвался, и она спрятала лицо в ладонях.

Кайса подождала, пока она возьмет себя в руки, и спросила, что явилось причиной тому, что Ирис все-таки обнародовала свою историю.

Когда Ирис было восемнадцать, ее положили в психиатрическое отделение больницы в Олесунне. Там она познакомилась с психиатром, которому удалось понять, что скрывается за ее страданием, хотя для того, чтобы открыться и рассказать ему все, потребовалось много времени.

– Но и сейчас, когда я говорю об этом, мне стыдно. И так будет всегда.

– Но за что вам должно быть стыдно сейчас, вы же…

Ирис перебила ее:

– Потому что моему телу нравилось то, что он со мной делал. – Она в упор посмотрела на Кайсу. – Понимаете? – Она опустила глаза. – Но ответственность за это я больше не чувствую. Только… только этот проклятый стыд.

– В конце концов, вы все рассказали кому-то?

– Да, на одной из встреч в молельном доме я взошла на кафедру проповедника и все рассказала. Поднялся ужасный шум, и люди встали и ушли. Он тоже ушел. И мои родители ушли.

– Вы заявили на него в полицию?

– Нет, меня уговорили не делать этого. К тому же у меня не было никаких доказательств и стоял штамп о том, что я психически нестабильна.

– Какие у вас сейчас отношения с родителями?

– Я мало общаюсь с ними, – ответила она, не желая углубляться.

Пошел дождь, сначала отдельные капли, но вдруг разверзлись хляби небесные, и люди за окном кафе побежали, надевая капюшоны на голову и доставая зонтики. Некоторые искали укрытие под козырьком обувного магазина на другой стороне улицы.

– Вы хорошо знали Сиссель? – спросила Кайса.

Ирис Хуле ответила на вопрос не сразу.

– Есть причина, почему я рассказываю вам все это. Я познакомилась с Сиссель, когда ей было около двенадцати лет, она тогда переехала в Олесунн. Она была на несколько лет младше меня, а я активно принимала участие в работе с детьми в молельном доме, устраивала различные мероприятия, экскурсии и летние лагеря.

Кайса знала только то, что Сиссель жила в Олесунне до того, как ее семья переехала в Лусвику, но не знала, что она жила еще где-то прежде.

– Сиссель приехала в Олесунн приемным ребенком, – сказала Ирис.

– Грета и Педер Воге не ее биологические родители? – удивленно спросила Кайса.

– Нет, вы разве не знали об этом?

– Нет. Я думаю, никто в Лусвике об этом не знает. По крайней мере, никто не упоминал об этом. Вы что-нибудь знаете о ее прошлом?

– Нет, я знаю очень мало. Она не рассказывала, откуда она родом и ничего о своей семье, хотя мне было любопытно и я много раз спрашивала ее. Только однажды она кое-что сказала. У меня был младший брат, я брала его с собой в молельный дом. Она как-то раз попросила дать подержать его, и вдруг, совершенно неожиданно, сидя с ним на коленях, заплакала. Я попыталась успокоить ее, спросила, почему она плачет. И тогда она сказала: «Я скучаю по своему братику». Но на этом все, большего она не хотела говорить.

– Значит, у нее был брат, – задумчиво констатировала Кайса.

– Кстати, сначала она жила у другой семейной пары. У них не было своих детей, но потом им удалось родить мальчика, у которого случилась родовая травма, и они были не в силах заботиться об обоих детях. – Ирис снова посмотрела на Кайсу взглядом, полным глубокой печали. Она перевела дух и сказала: – Педер Воге – это проповедник, насиловавший меня.

Кайса ошарашенно уставилась на нее.

– Почему я и решила с вами встретиться, – сказала Ирис. – Поэтому я рассказываю вам все это. Чтобы вам стало понятно.

– Вы думаете, что он и Сиссель насиловал?

– Я совершенно уверена в этом.

– Откуда приехала Сиссель?

– Не знаю, но, во всяком случае, она говорила на румсдальском диалекте.

Дождь кончился так же внезапно, как и начался. Солнце осветило мокрую брусчатку пешеходной улицы.

Ирис подозвала официанта.

– Мне пора бежать, но если вас интересует что-то еще – звоните. Кстати, я знаю ту семью, где Сиссель жила изначально. Могу позвонить ее приемной матери и спросить, знает ли она что-нибудь о ее прошлом, если хотите.

– Было бы хорошо, – сказала Кайса. – Не могли бы спросить, могу ли я поговорить с ней?

Ирис пообещала сделать это.

Они попрощались у выхода, и Кайса проводила ее взглядом. Хрупкое создание с огромным багажом за плечами.

Брат Сиссель. «Что с ним стало?» – подумала она.

51

Кайса прошла вниз к гавани, чтобы сесть на катер через фьорд. До отправления оставалось двадцать минут, и она решила забежать в рыбный магазинчик и купить клипфиск ^[13]. На выходных она собиралась приготовить бакалао ^[14]. Еще она купила немного вяленой рыбы кусочками и прошла по краю пристани к причалу. Там она присела на один из столбов, к которому обычно пришвартовываются суда, и стала жевать вяленую рыбу.

Этот вкус навеял ей воспоминания об отце. Он умер, когда Кайса была подростком, через несколько лет после их переезда из Лусвики в Аскер, откуда родом была мама. Он обычно развешивал вяленую рыбу сушиться в сарае, а когда она высыхала, клал ее на старый чурбан и стучал по ней обухом топора, чтобы рыба расщепилась и было легче снять кожу.

Как же ей повезло, у нее было такое благополучное детство, оставившее только светлые воспоминания.

Каким же было детство Сиссель? Теперь картина ее жизни вырисовывалась яснее, и она было совершенно иной, чем Кайса представляла себе ее раньше.

Между островами Гудёя и Валерёя, прямо над равнинным островом Гиске, она увидела темные тучи, идущие с моря. Поднялся ветер, на волнах появились пенистые гребни, и они стали плескаться о пристань. Увидев приближающийся катер, она встала и поспешила к причалу.

Кайса села у окна с правого борта, чтобы смотреть на открытое море. Когда катер чуть отплыл, она позвонила своему бывшему мужу Акселю.

Полиция прибегала к помощи Акселя как психолога-аналитика во многих делах, и они много раз сотрудничали с Карстеном. Акселю трудно было принять их отношения с Карстеном, он долго не терял надежду спасти их с Кайсой брак. Но когда Карстен был ранен и было неизвестно, выживет ли он, Аксель смирился. После этого их ранее накаленные отношения успокоились и они хорошо общались по поводу детей.

На самом деле она позвонила, чтобы обсудить, когда Теа и Андерс смогут приехать к нему на Рождество, так как в этом году они должны провести его у папы. И когда он ответил, ее мысли по-прежнему были о Сиссель.