Онлайн книга «Десантно-штурмовая бригада. Непридуманный Афган»
|
Иногда курьезно… В очередном дувале Толян Кочетов в одной из комнатушек обнаруживает духа. Почему-то тот не успел ни свалить, ни спрятаться. Может, думал, не найдут его в соломе этой. Но Толян нашел. Мужик без оружия, но в нагруднике с магазинами – точно дух. И это выбивает Толяна из колеи. До этого мы духов только в горах видели, на боевых действиях. Там все ясно – кто раньше выстрелит, тот и молодец. Попал – победил. А тут непонятно как-то. То ли это боевые действия, то ли нет. То ли это дух, то ли нет. С вооруженным человеком хоть ясно, что делать. Сопротивляется – стреляй. Сдается – клади на землю, разоружай. Короче, в непонятках этих схватил Толян автомат свой за ствол и давай над головой крутить, орать на духа. Мол, стоять, бояться! Типа как старшина Васков в «А зори здесь тихие…» – «Лягайт, лягайт, сука!» На шум вваливается Пахом со своей СВД наготове и не «заваливает» с разбегу духа, а только успевает оценить комичность происходящего. Тут «дух» сдувается, Толян опускает автомат-дубину и парни выводят его из помещения, навстречу подоспевшему ротному. А из дувала уже вывалила куча детей и теток в паранджах и все голосят как резаные. Духа обыскивают, в одном из карманов обнаруживают толстенную пачку денег. Тут ротный совершает удивительный поступок – отдает ее ВСЮ в руки оказавшейся рядом навзрыд плачущей девчушке лет пяти. Она сжимает деньги ручонками и, не переставая плакать, идет обратно, в сторону дувала. По дорогое к дому проходит мимо Пахома… На нее уже никто не смотрит, тетки все колотятся по поводу попавшегося мужика, а ротный продолжает его шмонать. Эх, Пахом, Пахом… Не поднялась рука прибрать все это богатство к рукам… То же, блин, Достоевский… Слеза ребенка и всякое такое… Потом задержанного сажают на корточки у стены дувала. До прихода ХАДовцев несколько человек остаются его караулить. Наступает черед Пахома. К этому моменту от достоевщины он уже отошел и мысль о том, что с этой овцы не поимеет ни клока шерсти, его бесит. Пока духа шмонали, Саня положил глаз на складные пакистанские ножнички, которые обнаружились у того в одном из карманов. Вещь компактная, в хозяйстве нужная, а главное, уж больно «заморская». – Эй, душара, чарс аст? [20] Докопаться-то надо до чего-то… Откуда у того чарс после шмона? Дух удивленно смотрит, а Пахом уже лезет ему в давно «пристрелянный» карман. – Шурави [21] контрол… И вот заветные ножнички уже у Сани. – Бакшиш, бача. Фамиди? [22] Да понял он. Все понял – так посмотрел на Пахома, с таким презрением, что 15 лет не мог забыть Саня этот взгляд. Так и не смог – года три назад выкинул эти ножнички к едрене фене… Вечером, до темноты, выходим из зеленки к броне. Туда уже горячую еду подвезли. С утра и днем особенно старались не наедаться – вдруг бой. Горький опыт – на пустой желудок шансов выжить при попадании в живот больше. А набуздыришься – разорвет кишки и пиши пропало… Только за «шнурами» нужен глаз да глаз – им-то, вечно голодным, неймется весь сухпай смолотить, зная, что вечером все равно накормят. Поели, умылись в речке, «шнуров» на посты – и баюшки. Вот и еще один день прошел. Ну и х… с ним… На третий-четвертый день все уже стало казаться рутиной. Очередной кишлак, очередное бугристое поле, очередной дувал… Идем без взводного. «Шнуров» оставили снаружи. – Смотрим, блин, в оба. Не вафлим, сука. Если кто из шакалов нарисуется – мухой сообщить! Очередной бухтящий что-то непонятное старик с козлиной седой бородкой. – Душманы аст, бабай? Оружие аст? Про душманов понимает, сука. Еще активнее бухтит, теперь уже покачивая головой: – Нист, шурави, тыр-пыр, астам-хастам… Мол, нет, какие душманы, нет никого, мирные мы, крестьяне… Ни хрена мы его, конечно, не понимаем, да что он еще-то может говорить? Конечно, мирные, конечно, нет душманов. Тут, похоже, вообще никого нету. Жестами показываю – мол, дом осмотрим. Опять бухтит, че-то там про «духтар». – Ну да, «духтар» это мы понимаем. Давай показывай… – Че, не покажешь? А если вот так тебе, если стволом автоматным под ребро сунуть? – Нет, не понимаешь? А прикладом по спине? О, понимаешь, молодец! Пошли смотреть «ханум-духтар»… – Да хорош ты, бухтеть-то, щас еще получишь! Не тронем мы их… Аккуратно входим в приоткрытую дедом дверь. Внутри чуть слышный шелест – сбились все в кучу, лица закрыли. – Усов, Храпов, остались здесь – смотрим в оба! Ни хрена не видать, что там за окошечком этим сетчатым в том месте, где лицо. Только видно, как мелкой-мелкой дрожью трясутся складки… – Ну что, дед, играем в «Гюльчатай, покажь личико!»? – Опять бухтишь? Ты задолбал уже бухтеть, покажи давай, кто там дрожит у тебя? Кто там нас так боится, воинов-интернационалистов? – Дед, ну ты упертый какой, что с тобой делать, а? Вот так понимаешь? Затвором «щелк»… – Смотри-ка, понимает. Видать, знакомый с такой техникой! Злобно зыркает глазами дед, бормочет что-то в сторону безликих фигур. Секундное замешательство… Что-то прикрикивает… Поднимают свои «забрала». Е-мое! Какие же глаза! Огромные, темные! Где-то я уже видел такие глаза? Точно – у косуль с газелями такие глаза – карие, чуть влажные, настороженные. А эти не настороженные даже, а испуганные. Только от этого они еще прекраснее… Такие прекрасные, такие чистые, такие беззащитные… Это я что, краснею, что ли? Отставить, солдат. Отставить интеллигентские гунди. |