Онлайн книга «Летчицы. Люди в погонах»
|
– Все в порядке, товарищ полковник! – Извинились? – Так точно! – Уплатили? – Так точно! – Отправляйтесь в батальон. Круто повернувшись, Поляков засеменил по дороге, а Кочаров сел в машину, поехал в штаб. * * * Сергей стоял у окна в палате. На улице было хмуро и сыро, шел мелкий промозглый дождь. Деревья понуро опустили ветки, на листьях блестели капельки воды. Налетел ветерок, сорвал несколько листьев, покатил по дороге. Сергей смотрел на поникшие деревья, на притихших воробьев, затаившихся в кустах, на темные низкие облака и чувствовал, как тягостная тоска охватывает сердце. Вроде учения прошли удачно, взвод отличился, его самого похвалил комдив, намечалось продвижение по службе – чего еще нужно для счастья военному человеку? А вот поди же ты, не радовало его как-то все это, было грустно, неспокойно. И причиной тому, конечно, была внезапная размолвка с Катей. Он понимал, что тогда в парке излишне погорячился, допустил бестактность. «Как только выпишут из госпиталя, сразу же пойду к ней, извинюсь… Но почему она никогда не говорила об этой переписке? И если любит меня, то почему не пришла проведать в госпиталь?» В голове снова рождались разные догадки. Он нервно заходил по палате. Вошла молоденькая медсестра, положила на стол таблетки, оставила микстуру и уже на выходе тусклым голосом сообщила: – А к вам пришли… – она хотела сказать «Сережа», как называла его до этого, а теперь что-то удержало ее, и медсестра добавила «товарищ лейтенант», но получилось это у нее немножко чопорно и смешно. – Кто? – насторожился Сергей. – Не знаю… Возможно, жена! – она вышла, хлопнув дверью. Но тут снова открылась дверь, на пороге показалась Катя. – Сережа! – она подбежала к нему, ткнулась лицом в грудь. Сергей растерянно стоял посреди палаты, вяло перебирал руками рассыпавшиеся по ее спине шелковистые волосы. Хотя он и желал этой встречи и мечтал о ней, все же ее приход взволновал его до крайности. Он приподнял ее лицо, прижался губами к ее мокрым от слез глазам. – Мучитель ты мой… – отстранилась она. – Прости, Катюша, я был тогда просто глуп… – Столько пережила из-за тебя… – Прости… Он отошел к окну. Катя подошла, положила руки на его плечи. – Не будем больше вспоминать об этом. Скажи, как твои раны? Сергей наклонил голову, полушутя ответил: – Мои раны заживают, лишь одна из них болит… – и, обняв Катю, закружил ее по палате. – О, да тебя пора выписывать! – отбивалась она. – Ишь, прижился тут! За тобой, видно, хорошо ухаживают? – Стараются… – То-то одна сестричка только что таким измерила меня взглядом, будто ножом на части разрезала. – Дня через три выпишут. – А как чувствует себя Исмаилов? – Гораздо лучше… А вначале очень плохо было ему, очень… – Скажи, вам обязательно надо было лезть в речку? – Обязательно… Вошла медсестра. Сергей торопливо выпил микстуру, подал ей мензурку. Она молча взяла ее и, обдав Катю холодным взглядом, вышла из палаты. – Видел, как она посмотрела на меня? – улыбнулась Катя. – Она ко всем посторонним так… А как сестричка – заботливая, уважительная. Сергей хотел поцеловать Катю, но в это время медсестра открыла дверь, позвала его на обед. * * * Странное состояние испытывала Марина. Она всегда была деятельная, активная, а теперь на нее вдруг нашла апатия, делать ничего не хотелось, все валилось из рук. Как всегда, тихо вошел Иван Кузьмич, постоял у двери, помялся, не решаясь проходить дальше. Он почему-то до сих пор, сколько знает Марину, испытывал в ее присутствии стеснительность, неловкость, словно в чем-то перед ней провинился, и она не прощала ему той обиды. Прожив у сына три недели, он загрустил по дому и нежданно обрадовался, когда получил от жены телеграмму. Она сообщала, что расхворалась, просила возвращаться. У него и у самого не раз уже возникали такие мысли («погостил и хватит»), да все стеснялся сказать об этом сыну. Сдерживали его и неопределенность в службе сына, свалившиеся на него неприятности. Он вытащил из кармана телеграмму, подал Марине. – Старуха вот телеграмму прислала. Расхворалась… Домой зовет. Надо собираться. Загостился я тут… Прочитав телеграмму, Марина вернула ее обратно. – Подождите дня два-три… – И надо бы, да не могу. У вас тут все живы-здоровы… И Максим никуда не денется. Ну, поругают, накажут… Не без этого… А там человеку плохо. Поеду, трудно ей без меня одной-то… Марина не стала его отговаривать, хотела было выйти из комнаты, но с реки прибежала Наташа, бросив на диван сумку, спросила: – Папа звонил? – Нет, не звонил, – ответила Марина холодно. – Что с вами? Хмурые такие… Иван Кузьмич показал ей телеграмму. – Бабушка прислала. Совсем расхворалась. Пора и мне в путь-дорогу… Помоги собрать чемодан. – Вот жалко… – произнесла Наташа протяжно. – Теперь ты к нам наведывайся. Молодая, на подъем легкая. А я поездил на своем веку, повидал белый свет, хватит. Пришел с разбора учения Кочаров. И потому, как он медленно снимал тужурку, как тяжело и грузно шаркал ногами, Иван Кузьмич понял, что ему пришлось пережить там немало горьких минут. Кочаров устало опустился в кресло, прикрыл глаза рукой. – Ну, что молчишь? Досталось? Подняв голову, Кочаров вяло ответил: – Досталось… Даже слишком… – Это на пользу, – мягко проговорил Иван Кузьмич. – Металл от ржавчины очищают вовремя. Так и человека… Кочаров недовольным голосом остановил его: – Давай, батя, лучше помолчим. – Ну что ж, давай помолчим, – поджав обидчиво губы, Иван Кузьмич сутуло направился к выходу. Вслед за ним выскочила Наташа. А Кочаров мучительно думал: «За что они меня так? За что? Разве я мало сделал? Вывел полк в передовые… Дроздов сам не раз говорил: по боевой подготовке, дисциплине, караульной службе полк лучший в дивизии. Почему же теперь у нас вдруг стало хуже? Хорошо, я согласен, полк на учении действовал не лучшим образом. Но задачу-то все-таки выполнил. Пусть в этом заслуга батальона Мышкина. Но его батальон входит в состав полка! И разве Мышкина учил, воспитывал, растил из него командира не он, Кочаров?» |