Онлайн книга «Такой чудесный день»
|
– Его что, нет? – прошептала она. – Алло! – произнес мужской голос. – Морган Ньюгейт? – осведомился Скол. – Да. С кем я говорю? – Это Скол. Ли РМ, из Академии генетических наук. Наступила пауза. – Господи! Ли! Ты для меня запрашивал альбомы и уголь! – Да. А еще сказал наставнику, что ты болен и нуждаешься в помощи. – Верно, сказал, засранец! – рассмеялся Карл. – Вот так новости! Когда приехал? – С полгода. – В Нью-Мадриде? – Польенсе. – Что делаешь? – Работаю на руднике. – Иисус, какой отстой. – Карл помолчал. – Сущий ад, да? – Да. Он даже их словами говорит: «ад», «господи». Наверное, еще и молится. – Жаль, что телефоны разбиты и нельзя на тебя посмотреть. Скол вдруг устыдился своей враждебности. Рассказал Карлу про Лилию и будущего ребенка; Карл поведал, что в Семье был женат, однако сюда перебрался один. Не позволил Сколу поздравлять себя с творческими успехами. – То, что я продаю, – ужасно. Миленькие тупарские дети. Но три дня в неделю пишу для души, так что жаловаться не на что. Слушай, Ли… нет, как там тебя? Скол? Слушай, Скол, надо встретиться. У меня есть мотоцикл, как-нибудь вечерком к вам заеду. Или… постой, ты в следующее воскресенье занят? В смысле, ты и твоя жена? Лилия с нетерпением посмотрела на Скола. – По-моему, нет. Не уверен. – Ко мне придут друзья. И вы давайте, ладно? Около шести. Лилия изо всех сил кивала, и Скол ответил: – Постараемся. – Обязательно приезжайте. – Карл продиктовал адрес. – Я рад, что ты сюда добрался. Все лучше, чем там, так ведь? – Немного лучше. – В общем, жду вас в воскресенье. Пока, брат. – Пока. – Скол отключился. – Мы поедем, да? – спросила Лилия. – Ты представляешь, сколько стоит билет? – О Скол… – Ладно, ладно, поедем. Только я не приму никакой помощи. И ты не будешь о ней просить. Заруби себе на носу. Всю неделю по вечерам Лилия приводила в порядок их лучшую одежду, отпарывала изношенные рукава от зеленого платья и ставила новую, менее заметную заплату ему на штанину. Здание, на самой окраине нью-мадридского желез-тауна, находилось во вполне приличном состоянии, не хуже многих домов местных. В подъезде было чисто, почти не чувствовался запах виски, рыбы и освежителей, и лифт исправно работал. В свежеоштукатуренной стене у двери Карла чернела кнопка: дверной звонок. Скол нажал. Ему, очевидно, было не по себе, и Лилия тронула его руку. – Кто там? – раздался мужской голос. – Скол Ньюмарк. Щелкнул замок, дверь отворили, и Карл – тридцатипятилетний бородатый Карл с прежними сосредоточенными глазами – расплылся в улыбке и потряс руку Скола. – Ли! Я уж думал, вы не придете! – Нарвались на компанию дружественных тупарей. – О Иисус. – Карл впустил их и запер дверь. Скол представил Лилию. – Здравствуйте, мистер Ньюгейт. Карл, пожимая протянутую руку и глядя ей в лицо, произнес: – Просто Аши. Здравствуй, Лилия. – Здравствуй. Карл повернулся к Сколу. – Избили? – Нет. Заставили прочесть «Клятву верности» и все такое. – Ублюдки. Идем, угощу вас виски, и все забудется. – Он взял их под руки и провел через узкий коридор, сплошь увешанный картинами. – Отлично выглядишь, Скол. – И ты. Аши. Они улыбнулись. – Семнадцать лет, брат, – сказал Карл-Аши. В прокуренной комнате с коричневыми стенами разговаривали десять или двенадцать мужчин и женщин с сигаретами и бокалами в руках. При их появлении они смолкли и выжидательно повернулись. – Знакомьтесь! Скол и Лилия. Мы со Сколом вместе учились в академии. Два худших генетика Семьи. Присутствующие заулыбались, а Карл указывал на них по очереди и называл имена. Вито, Санни, Рия, Ларс… В основном иммигранты, бородатые мужчины и длинноволосые женщины с глазами и цветом кожи Семьи. Двое местных: бледная, очень прямая горбоносая женщина около пятидесяти, с золотым крестиком на черном платье, под которым, казалось, ничего не было («Джулия», – представил Карл, и она улыбнулась одними губами), и полная рыжая женщина помоложе в обтягивающем платье, отделанным серебристым бисером. Несколько человек могли быть и пришлыми, и аборигенами: сероглазый безбородый Боб, блондинка и молодой голубоглазый мужчина. – Виски? Вино? – спросил Карл. – Вино, пожалуйста. Столик был уставлен бутылками и тарелками с одним или двумя ломтиками сыра и мяса. Тут же лежали сигареты и спички. Стопку салфеток прижимало сувенирное пресс-папье. Скол взял его в руки: АВС21989. Показал Лилии. Та улыбнулась. – Ностальгия? – осведомился Карл, наливая вино. – Да нет, – ответил он и положил пресс-папье на место. – Что будешь пить? – Виски. Подошла, улыбаясь, рыжеволосая в серебристом платье, с бокалом в унизанной кольцами руке. – Милочка, вы просто прелесть, – сказала она Лилии и добавила, обращаясь к Сколу: – Я считаю, вы все красивые. Может, в Семье нет свободы, но в смысле внешности она далеко впереди. Чего бы я только не дала, чтобы стать худой, смуглой и иметь такие глаза. Она болтала дальше – про разумное отношение Семьи к сексу, – и Скол обнаружил, что стоит с бокалом и слушает, а Карл и Лилия разговаривают с кем-то еще. У рыжей вдоль век тянулись черные линии, зрительно продляя глаза. – Вы намного более открытые, в сексуальном смысле. Вы получаете больше удовольствия… Тут к его собеседнице подошла одна из иммигранток. – А Хайнца разве не будет, Мардж? – Он в Пальме, – повернулась к ней рыжая. – Обрушилось крыло отеля. – Прошу прощения, – произнес Скол и отошел. Он направился в другой конец комнаты, кивнул сидящим и отпил виски, разглядывая картину на стене, – коричневые и красные мазки на белом фоне. Виски на вкус лучше, чем у Хассана, не такой горький и обжигающий. Картина примитивна. Интересно потаращиться несколько мгновений, но никакой связи с действительностью. В нижнем углу характерная для Карла (нет, Аши!) «А» в кружочке. Любопытно: это одно из плохих полотен на продажу или, поскольку висит в гостиной, работа «для души», о которой он говорил с таким удовлетворением? Неужели Карл больше не пишет прекрасных мужчин и женщин без браслетов, как когда-то в академии? |