Онлайн книга «Кризис Империи»
Очень маловероятно, что деликатные дочери адмиралов ходят по магазинам с мощными ПИРами и метателями стограммовых снарядов под мышкой. — Послушайте, — сказал Бертингас, когда они с Морой перешли через улицу и поднялись к остановке монорельса. — У меня тут кое-какие дела, которыми мне надо заняться. Это может быть сопряжено с опасностью, но скорее всего, будет просто скучно. У вас, вероятно, найдется занятие поинтереснее: сходите, например, в гости, или в театр, или… Она остановилась и повернулась к нему. Ее плечи опустились. В грубой мужской одежде она казалась юной сиротой, беззащитной и беспомощной. Возможно, из-за пятен грязи на ее хорошеньком личике. — Не то, что я не хочу брать вас с собой, — быстро сказал Бертингас, — но это дела Бюро, и… — Мне некуда идти. — Никаких друзей в городе? Или… — Я держала адреса в компьютерной сети Космического флота. Капитан первого ранга Туэйт имеет к ней доступ. Все мои друзья известны ему и находятся под его наблюдением. Я не хочу, чтобы то, что случилось с вами, произошло и с ними. Они не будут так… так хорошо подготовлены к встрече визитеров. Мора печально улыбнулась. Бертингас знал, что она пыталась очаровать его — да он и так уже был очарован. — Хорошо, — вздохнул он. — Будем держаться рядом. До тех пор, пока Хайкен Мару нам это позволит. Вам нужны еще патроны для «шлихтера»? Мора порылась в сумочке и вытащила четыре тускло-черных барабана с патронами и запасную батарейку. Она показала все это Бертингасу и радостно улыбнулась. — Куда мы отправимся? — спросила она. — В Чайна-таун. — О! — Она медленно опустила барабаны в сумочку. Что бы когда-то, в стародавние времена, слово «чайна» ни означало — а Бертингас знал, что Базовый диск рассеянной информации содержит по крайней мере пятнадцать основных определений этого слова и Бог знает сколько вариаций, — «Чайна-таун» был теперь общепринятым в Пакте термином, обозначающим городские районы, где жили в основном инопланетяне. В Чайна-тауне всегда пахло экзотическими специями, там обстряпывались темные делишки, и расплачивались там только звонкой монетой. В Чайна-тауне процветала коррупция. В его трущобах даже живущие там безработные люди вели себя осторожно. Атмосфера Чайна-тауна была слишком накаленной, а на закон внимания почти не обращали. Мора и Бертингас сели в вагон, который направлялся в юго-западную часть города, расположенную за рекой, где поезд спускался под землю и на поверхность уже не поднимался. Станция метро сохранила название «Мальборо» еще с тех стародавних времен, когда эта часть города выглядела совсем иначе. Они окунулись в толпу, состоящую из гуманоидов и негуманоидов, которые шли, бежали, ковыляли на двух, трех, четырех ногах, члениках или ложноножках. Все вокруг двигались чуть быстрее, чем обычная человеческая толпа, синапсы и дыхала открывались и закрывались чаще. Тэд и Мора шли и слышали вокруг нетерпеливое ворчание и щелчки. Из каждой лавки и закусочной до них доносился свой запах: апельсинов, спирта, растертых полимеров, топлива Т4, взрывчатого желе, копченой рыбы, солей лития, свежей резины, смазочного масла, сырой земли, грибов бокан, жженой стали. Яркие цвета вокруг действовали на нервы. Кожа-то у инопланетян была блестящая, словно хромированная, то зеленая, как листва джунглей, то узорчатая, как ковер. Они носили одежду, флюоресцирующую в ярком солнечном свете. В одной из лавок лежали на прилавке под ультрафиолетовыми лампами куски мяса, и на них ярко светились какие-то зеленые пятна. Четырехрукий жонглер давал по головизору световой концерт и то желтел, то зеленел. Здания в этом квартале были старые и стояли близко друг к другу — трех — и четырехэтажные кубы с плоскими крышами. Их построили из панелей серого пенобетона, не такого белого и крепкого, как синтебетон, которые заливались на месте, а затем устанавливались вертикально. Отверстия для кабелей, труб, окон и дверей пробивались направленными взрывами, потом заделывались, а потом пробивались опять, уже в других местах. В Мальборо еще сохранились остатки старого пограничного городка, бедного и трудноживущего, практичного и разнообразного — такого же, каким был и Мейербер, пока не сделался столицей Скопления. Здесь не было никаких садов. Или, может быть, на взгляд инопланетян, сваленный на обочине мусор и был садом. Красноватый свет, пульсирующий из прожектора, укрепленного на стене, вполне мог иметь инопланетный спектр, необходимый для развития этого «сада». Бертингас остановился и с минуту рассматривал тусклые комья волокна и клочья цветастой коры, покрытой желеобразной массой. Он пытался найти смысл, порядок, наведенный заботливой рукой, но видел только путаницу и хлам. Ступня с тремя крупными пальцами, обернутыми в голубые пластиковые чехлы, с размаху опустилась в центр этого «сада». Инопланетянин отпрянул, отряхнулся и поспешил прочь. Значит, это все-таки был мусор. — Что вы рассматриваете? — спросила Мора. — Так, ничего. — Он выпрямился. — Наш первый визит — некоему Гланвиллю. Адрес — Секстет 22–24. Это где-то неподалеку. Адрес, казалось, был неточным. Секстет 22–24 было офисным зданием, которое стояло на пустой аллее. Вход и окна первого этажа были покрыты листами непрозрачного желтого пластика, вделанными заподлицо и основательно прибитыми к бетону. Ведущие к дому кабели и линии водопровода и канализации были отрыты, а канавы увешаны табличками: «Отключено». Если в этом доме и жили люди, то они пили воду из бутылок и читали при свете уличных фонарей. — Как мы попадем внутрь? — спросила Мора. — Вы уверены, что нам надо именно сюда? — Похоже, что да. Внутрь мы попадем, как только придумаем способ, как это сделать. Бертингас подошел к панели, закрывающей вход, развел руки, положил ладони на панель и надавил. Панель согнулась примерно сантиметра на два, затем гулко отыграла назад. Бертингасу показалось, что ее толщина миллиметров пять. Ему понадобятся дрель, ножовка и минут пятнадцать времени, чтобы прорубить дверь. Где-то наверху послышался протяжный скрежет. Они отступили в аллею и посмотрели вверх. — Чего надо? — раздался голос. Бертингас некоторое время разглядывал темные окна, пока наконец на третьем этаже не нашел одно приоткрытое. В щель выглядывало бледное лицо — может быть, человеческое, скорее всего — нет. — Мы ищем господина по имени Гланвилль, — сообщил Бертингас. — Здесь нет Гланвиллей. — У меня для него деньги, — легко соврал Тэд. Пауза. Секунда. Другая. Третья. — Сколько? — Больше, чем хотелось бы говорить об этом на улице. — Подожди. Бледная тень исчезла. Опять раздался скрежет, окно широко распахнулось. Из него выползла балка с блоком на конце. Вниз опустилась капроновая веревка. |