Книга Королева четырех королевств, страница 12 – Принцесса Кентская

Иоланда видит перед собой полного, улыбчивого, раскрасневшегося мужчину лет тридцати пяти. Он щелкает пальцами – и тут же приносят тарелку со свежей выпечкой.

– Госпожа, окажите мне честь, отведайте этого лакомства, – говорит он неразборчиво, с сильным акцентом.

– Как вкусно! А что тут за начинка?

– О, мадам, – кажется, он сейчас лопнет от восторга, – это печень одного из наших специально откормленных белых гусей. Мы заставляем их пить крепкое вино, а потом собаки гоняют их по двору, чтобы вино всосалось гусям в кровь и в печень. А потом мы их приканчиваем, – и он, усмехаясь беззубым ртом, проводит пальцем по горлу. – А к печени я добавляю мелко натертый миндаль! – гордо добавляет он.

– Бедный гусь! Но, может, лучше умирать пьяным, чем трезвым? – спрашивает Иоланда у Людовика чуть погодя, и тот разражается хохотом.

– Конечно, мы всегда даем птицам хорошенько напиться, а потом – ррраз! Вот так и с вами сейчас будет…

Он гоняется за ней по спальне с маленьким бокалом и вскоре ловит. В бокале какой-то вкусный сливовый напиток.

– И вот этим вы поите гусей? – удивленно спрашивает она, чувствуя, как по жилам разливается хмель.

– Именно. Это варят местные монахи. Нравится? Они делают прекрасные напитки из фруктов, которые мне присылают из садов Прованса.

Людовик Анжуйский славится как гостеприимный хозяин, и Анжерский замок всегда полон гостей. Это Иоланде рассказывает ее прекрасный мажордом Винченцо, за которым она внимательно наблюдает. «Кажется, он может стать в этом замке ценным осведомителем, как мамины слуги в Сарагосе», – думает она. Когда гости разъезжаются, Иоланда с Людовиком сидят вдвоем в уютной гостиной, расположенной между их спальнями, и обмениваются впечатлениями о тех, кто их посетил. Компанию им составляют только собаки. Эти совместные вечера позволяют супругам больше узнать друг о друге, рассказать о своем детстве, о своем прошлом.

– Знаете, – говорит принцесса Людовику, – мой отец так любил музыку, что приглашал ко двору лучших поэтов и музыкантов со всех уголков Европы. Что за песни у нас были, что за танцы!

И она кружится перед ним в испанском танце – притоптывая, щелкая пальцами и взмахивая юбкой на манер тореадора, который дразнит быка своим плащом.

Людовик зачарован.

– Станцуйте еще, дорогая! Вы меня научите?

Она смеется.

– Нет, это женский танец. Мужчины танцуют вот так. – И она выпрямляется и яростно топает ногой. Собаки вскакивают, перепуганные; Людовик покатывается со смеху.

– Моя матушка была наслышана о французских трубадурах из Шампани, Пикардии и Артуа и часто просила отца за ними послать. Они нас научили играть на музыкальных инструментах – я и вам сыграю, если хорошенько попросите!

После долгих уговоров Иоланда соглашается сыграть на гитаре – это ей неплохо дается. Она запевает песню, и Гектор с Аяксом ей подвывают, вытянув морды. Так они поют втроем, и звучит это довольно жутко. Наконец Иоланда не выдерживает; они с Людовиком скатываются с подушек и смеются, как дети.

– Представьте себе, мама посылала наших каталонских музыкантов во Фландрию и даже во Францию, чтобы те научились новым песням, и они возвращались домой с целым букетом изящных мелодий. В детстве нам разрешали им подпевать.

– Вижу, ваши музыканты и собак научили целому букету изящных мелодий! – весело откликается Людовик.

А бывают вечера, когда он сидит и завороженно слушает рассказы Иоланды о Барселоне – одном из самых изысканных королевских дворов в Европе.

– Мама часто рассказывала нам, как она воспитывалась при славном бургундском дворе и как это повлияло на наш двор в Сарагосе. Мы можем как-нибудь съездить в Бургундию к вашему дяде Филиппу?

Людовик кивает:

– Надеюсь, что да. Каким бы важным ни был наш двор в Анжу, я понимаю, что кое в чем ему далеко до дворов в Берри и Бургундии: мои дядья знают толк в искусстве. Отца всегда больше интересовали его далекие земли, Неаполь и Сицилия, а его младшие братья тем временем собрали коллекцию подлинных сокровищ, и теперь их дворам нет равных по утонченности во всем христианском мире.

В один из таких вечеров у камина Иоланда набирается смелости и спрашивает Людовика о том, о чем думала с тех самых пор, когда получила его письмо с предложением руки и сердца.

Она часто задавалась вопросом: вернулся бы он, если бы не лишился своего драгоценного королевства? Или она бы годами пряла и вышивала в ожидании, когда он за ней пришлет? А что, если ответ ей не понравится? Она часто пыталась поговорить об этом с Людовиком и не решалась, но теперь она чувствует: время пришло.

– Скажите, мой дорогой… – начинает она неуверенно – и умолкает.

– Что такое? – Людовик ласково перебирает ее волосы.

– Я всегда хотела узнать… хотите ли вы как-нибудь вернуться… вернуться со мной в Неаполь. И править им.

Все. Она наконец-то это произнесла.

Повисает молчание.

Людовик подкидывает в огонь полено. Он медлит с ответом. Кажется, будто он пытается сам себе ответить на этот вопрос, хотя наверняка много об этом размышлял. Он встает, подходит к окну, наливает себе вина и не спеша возвращается. Иоланда закусывает губу.

– Милая моя жена… – Он умолкает и смотрит на вино в стакане, и тут его прорывает. – Как бы я хотел показать вам Неаполь! Его огромная гавань вмещает сотни кораблей, а над ней курится могучий вулкан Везувий. – Он поднимает глаза, будто надеясь увидеть вулкан. – Все вокруг покрыто пышной зеленью; на склоне горы и вокруг гавани теснятся прелестные домики, выкрашенные в пастельные цвета, и у каждого портик увит виноградом; по улицам бредут навьюченные ослики; местные жители за работой поют и оживленно переговариваются. А с каким радушием они меня встречали! Бесчисленные мелкие суденышки выстроились в ряд, и все смотрели, как в гавань заходит мой галеон, и размахивали моими флагами – флагами своего короля. – Он с трудом переводит дыхание. – Там живут добрые, бойкие, речистые люди, совсем не такие, как на севере Франции или в Провансе. Я их безмерно уважаю и люблю, люблю всем сердцем. Конечно, я хотел бы однажды туда с вами вернуться.

Людовик, по-видимому, и сам удивлен такой пылкой речью. Он берет руку Иоланды и прижимает ее к губам.

Иоланда, широко раскрыв глаза, слушает, как мужчина, которого она так обожает, рассказывает о Неаполе – словно о женщине, которую он страстно любил и которая ушла в объятия к другому. И, конечно, он хочет ее вернуть.

Сердце Иоланды будто стиснули ледяной рукой. «Неужели он не может быть счастлив со мной здесь, на нашей прекрасной земле? – думает она. – Я должна подарить ему это счастье. Заставить Людовика забыть Неаполь – если только ему не выпадет шанс безболезненно вернуть его себе. И тогда я буду рядом!»

– Понимаете, Неаполь – это не просто портовый город. Это огромное королевство, которое занимает внушительную часть Апеннинского полуострова, включая Калабрию, и протянулось до самой Сицилии. Вы не представляете, что там за погода, что за цветы цветут, что за звери живут в этих землях! – он вздыхает. – До чего же я люблю этот край!