Онлайн книга «Медаль за убийство»
|
Теперь же, ближе к полуночи, она сидела на багажнике велосипеда. Капли дождя падали ей на затылок и стекали по спине. – Не могла себе даже представить, что в довершение всего еще и насквозь промокну, – сказала Люси, прижимаясь к спине Дилана. – Терпеть не могу кататься на велосипеде под дождем. Дилан не ответил. Он крутил педали велосипеда, везшего их по ухабистой дороге, с такой силой, будто за ними гнался дьявол. Лишь при повороте на Стоунхук-роуд он замедлил ход. – Дождь и не собирается ослабевать. Хочешь вернуться? – Нет! Молча они продолжили катить по извилистой дороге. Дождь прекратился столь же внезапно, как и начался. Наконец в темном поле стали вырисовываться очертания башни, освещенной луной. От вида ее в ночи Люси содрогнулась. Она выглядела совсем не так, чем днем. Даже угрожающе. Дилан замедлил ход и, остановившись, прислонил велосипед к автобусной остановке на обочине дороги. Люси сошла с багажника, стряхивая с себя дождевые капли и переступая с ноги на ногу. – Минуточку… Позволь мне… – Она оперлась о плечо спутника, напрягая мышцы ног. – Ох, хо-хо! До чего же затекли ноги! Подол ее юбки был влажным от брызг, летевших с колеса. Дилан прислонил велосипед к живой ограде из боярышника и отсоединил велосипедный фонарь от рулевой колонки. – Еще есть время, чтобы передумать. – Да не будь ты ребенком! – Взяв у него фонарь, Люси стала искать просвет в ограде. – Я для себя уже решила. Он, последовав за ней, протянул руку, пытаясь остановить ее: – В самом деле решила? Почему бы тебе не быть дома, когда почтальон придет утром? И перехватить эту записку, прежде чем ее увидит дедушка? – Дилан! Тогда я буду мокрой курицей! Люси стряхнула его руку, освобождаясь от захвата. Да пусть он трусит, если хочет. Дилан был чем-то похож на нее – лишь немного повыше, худощавый, и в нем до сих пор проглядывало что-то детское. – Я не могу найти этот просвет! – воскликнула она. – Нам придется перелезать через ворота. – Держа фонарь в одной руке, она поставила ногу на вторую перекладину ворот. – Не ходи за мной без толку. Ты обещал помочь. – Но то было солнечным днем, – запинаясь, отозвался Дилан. – И тогда это казалось неплохой идеей. Люси была на одной половинке ворот, он на другой. Никто из них не двигался. Она коснулась рукой его плеча. – Я должна сделать это. Я только хочу получить то, что принадлежит мне. Это произошло во второй половине солнечного июньского воскресенья, во время их совместной репетиции. Она взяла с него обещание хранить все в тайне и поведала, что хочет учиться на актрису и даже подала заявление на поступление в Королевскую академию театрального искусства (КАТИ). Правда, Люси не питала особых надежд на то, что из ее намерения что-то выйдет. Когда же ее пригласили на прослушивание, она боялась, что не сумеет найти предлога для оправдания своего двухдневного отсутствия и не сможет сэкономить необходимую сумму для поездки в Лондон. Ее дед своей скупостью очень напоминал скупца из пьесы. Но, будучи Люси, она все же нашла деньги. А также с успехом прошла прослушивание, получила предложение поступить в КАТИ и намеревалась принять его. В свой двадцать первый день рождения, став совершеннолетней, она напрямую попросила у деда наследство, которое, как она знала, принадлежало ей. Он отказал ей наотрез. Тогда Люси пришла в голову идея письменно потребовать выкуп за себя саму же. Тысячи фунтов стерлингов ей вполне хватило бы, чтобы заплатить взнос в КАТИ, на съемное жилье и проживание в Лондоне. Теперь она стояла здесь этой дождливой августовской ночью, добиваясь исполнения своей мечты с помощью одного лишь Дилана. Однако он оказался просто тряпкой и трусом. – Что, если твой дедушка поймет, что это ты отправила письмо с требованием выкупа? – Ну и пусть понимает. Тогда он будет знать, что я настроена серьезно. – С этими словами Люси зашагала по полю. Дилан, спустившись, бросился ее догонять. – Но тогда он обратится в полицию! Она обернулась. Их путь освещала луна. Дилан уставился себе под ноги, боясь наступить на лютики и ромашки. – Дед не обратится в полицию. Он заплатит, потому что испугается. – Но чего? – спросил Дилан. Они находились так близко друг к другу, что Люси внезапно пришла в голову картина: вот стоят в поле два чучела в потрепанных обносках. Вдвоем они разогнали бы всех хищных птиц в округе. Но ей пришлось бы работать за двоих – у Дилана за душой не было ни капли отваги или инициативы. – Не знаю точно, чего он больше всего боится. Возможно, скандала. Еще в детстве Люси поняла, что ее дед не хочет привлекать к себе внимания. Каблуки ее туфель стали понемногу погружаться в размякшую почву. Влажная трава сквозь носки щекотала кожу лодыжек. Люси направила луч фонаря за замок в древней дубовой двери. Дилан вставил в скважину большой железный ключ и провернул его. Дверь отворилась с протяжным скрипом. Молодые люди замерли на пороге. Люси вздрогнула. – Да здесь все черно как смоль! – Именно об этом я и говорил. Тебе здесь не понравится. Ночью тут страшно бродить… Люси шагнула внутрь. Луч фонаря высветил растрескавшийся паркет и темное пространство под ним. Дилан сказал: – Стой! Половицы расходятся, а внизу десятифутовая пустота. Есть куда падать. Люси вцепилась пальцами в его рукав. – Тогда давай поднимемся по лестнице вверх. Не смотри вниз. Дилан фыркнул: – Ну и запашок! Там, внизу наверняка хранили что-то, что сгнило. Потому и половицы растрескались. Прямая лестница с двумя отсутствовавшими ступенями вела на верхний этаж. – Держись, Люси! – Не суетись! Узкое окно с треснувшим стеклом пропускало немного лунного света. Когда глаза привыкли к сумраку, Люси разобрала, что все осталось на своих местах именно так, как она оставила: одеяла, бутылка воды, жестяная коробка из-под печенья с едой, свечи и спички. Она чиркнула спичкой и зажгла свечу. Дыхание Дилана участилось. – Да здесь все может полыхнуть так, что не успеем оглянуться… И дернуло же меня… – Все будет в порядке. Она зажгла вторую свечу и накапала на пол лужицу расплавленного воска, на который затем и установила эту свечу. – Это безумие, – простонал Дилан. – Иногда безумие – лучший выход. И ты вряд ли скажешь так, когда все закончится. Я требую только то, что мне причитается. А слова «тысяча фунтов стерлингов» могли бы прозвучать весомо, если не произносить их слишком быстро. Ради Бога, если уж вымышленный персонаж вроде Анны Теллрайт может сделать ставку в игре на пятьдесят тысяч фунтов… Да там будет кое-что и для тебя, за помощь мне. |