Книга Медаль за убийство, страница 97 – Фрэнсис Броуди

И он, и я в качестве первого блюда выбрали бульон из лобстера. Потом я остановилась на оленине, он же выбрал тушеную зайчатину. Официант, налив пробный глоток, навис над нами, ожидая подтверждения. Когда он ушел, получив его, инспектор спросил заботливым, но все же профессиональным тоном:

– Как вы себя чувствуете, после всего случившегося? Это было для вас нелегкое испытание.

Он посмотрел на меня с глубокой озабоченностью и искренним вниманием, которые могли бы привести человека в замешательство, если бы не были столь широко окаймлены добротой. Вряд ли бы мне понравилось сидеть в его кабинете в качестве допрашиваемого лица.

– Для меня стало шоком услышать о признании капитана и о том, что он покончил самоубийством. Это меня просто потрясло.

Я уж не стала сознаваться ему в том, что тоже приняла меры, чтобы и Люси Уолфендейл была потрясена, в частности, мной.

– Вы уж извините, что я так огорошил вас. Вы долго оставались с мисс Уолфендейл и пожилой леди?

– Нет. Им хватило друг друга. К тому же мистер Рут галантно пришел мне на помощь.

Мистер Чарльз внезапно рассмеялся.

– Ему повезло, – с сожалением произнес он. – Только это и удерживает меня от того, чтобы не обвинить его в попытке увести следствие в сторону своим ложным признанием.

– Вы будете преследовать его за это?

Он покачал головой:

– Я обошелся домашними средствами: зашел к нему и устроил нагоняй. Ему вполне этого хватило.

– Я так и думала, что вы быстро раскусите, что его признание – ложное.

– Известно, что убийцы порой делают ложные признания – с нестыковками и так далее – но в основном для того, чтобы сбить гончих со следа. Однако в основном это случается в детективных историях, а не в жизни.

– Он прикрывал Люси Уолфендейл, поскольку думал, что именно она и была убийцей.

– Эта девица и в самом деле вызывает сильные чувства, – заметил инспектор с озадаченным видом.

– Вы видели ее только в растрепанных чувствах и с растрепанной головой, с распухшей ногой и перемазанным лицом. Она отполирует свою внешность и предстанет в лучшем виде. Скотленд-Ярду лучше бы поостеречься. Осенью она приедет в Лондон заниматься в театральной школе.

Инспектор насмешливо обхватил голову руками.

– Ну, мои ребята будут только мечтать ею заняться.

Внезапно он посмотрел на меня таким строгим взглядом, что мое сердце пропустило один удар. Неужели мне грядет взбучка за то, что я не говорю, для чего Люси все это затеяла?

– Я не виню вас за то, что вы ее покрываете, – любезно произнес он. – Она молода, амбициозна и глупа. Но ее все же малость выкурили из ее берлоги…

– Но?

– Вы должны рассказать мне, для чего она все это затеяла. Представляется так, что нет никакой связи между ее исчезновением и убийством, но эта связь все же может быть.

– Полагаю, вы правы. Но я точно уверена, что одно не имеет ничего общего с другим.

Мистер Чарльз протянул руку через стол и сжал мою кисть своими пальцами. События последних трех дней обострили и пришпорили все чувства. Это немного напомнило дни войны, когда мы все жили в состоянии повышенной напряженности.

– Если когда-нибудь нам снова придется работать вместе, обещайте ничего не скрывать от меня.

Я уклонилась от обещания чего-то подобного:

– Это звучит как предложение работы в Скотленд-Ярде. Не припомню, чтобы я подавала туда заявление.

Инсректор улыбнулся:

– Все правильно. Я сдаюсь. Но только пока.

Когда он отнял свою руку, я все еще продолжала чувствовать прикосновение его пальцев.

Когда официант принес нам первое, мы намеренно оставили все разговоры про убийство и перешли на «ты». Я узнала, что инспектору Маркусу Чарльзу сорок лет и он вдовец. Он пришел на работу в CID ^[88] в возрасте двадцати двух лет, проработав до этого год патрульным полицейским.

Заданные мной вопросы удивили меня саму. Должно быть, они все это время скрывались где-то глубоко во мне. Я также задумалась о том, что отпустила Мэриэл после ограбления владельца ломбарда – действие, которое угрожало моим профессиональным отношениям со стойким приверженцем справедливости Джимом Сайксом.

– Приходилось ли тебе когда-нибудь, – спросила я, как надеялась, небрежным тоном, – закрывать глаза на совершенное правонарушение?

– Если это какое-то незначительное нарушение – это бывает возможно. В других случаях у нас нет выбора.

– Скажем, в случае ограбления или чего-то подобного, – сказала я и тут же пожалела о приведенном примере.

Меня не удивило бы, если бы он, по крайней мере, слышал, что я оказалась в Харрогейте в связи с расследованием ограбления ломбарда мистера Муни.

Мы помолчали, пока официант собирал наши опустевшие тарелки из-под супа.

– Моя работа – проводить в жизнь закон, и это именно то, что я и делаю, – наконец произнес Маркус.

Мне показалось, что он не намерен обсуждать вопрос, который я подняла. Официант принес и расставил перед нами тарелки с олениной и тушеной зайчатиной, которые затем обложил картофелем, морковью и капустой с другого блюда.

Я обильно сдобрила оленину соусом.

– Ты никогда не испытывал жалость к преступникам? Не пытался понять, как они пришли к тому, что сделали? – Я повернула соусник ручкой к моему спутнику.

– О да, разумеется. В таких случаях пробуждаются все чувства. Потрясение, как в случае этого преступления в Харрогейте, особенно в такой спокойной обстановке; гнев, да и жалость в том числе. Капитан ведь был тщедушным стариком.

Самым легкомысленным тоном, какой мне только удалось воспроизвести, я спросила:

– Стало быть, его признание убедило тебя?

Я посмотрела на руки Маркуса, на манжеты его сорочки, на его запонки, сделанные из золота, с крошечным тисненым узором в одном углу. Тут же мои мысли перенеслись к другой запонке, лежавшей в канаве. Неожиданно меня поразила мысль, что эту запонку едва ли мог бы носить на своей одежде старик. Если предположить, что ее потеряли во время драки, тогда не оставалось никаких сомнений в том, кто вышел из нее победителем. Милнер был значительно моложе, крупнее, да и просто сильнее.

– Без сомнения, я верю признаниям капитана, – ответил инспектор мягким убеждающим тоном. – Он просто не мог выдумать ничего подобного.

Я вспомнила, что именно Мэриэл и капитан посетили субботним утром Родни, чтобы выразить ему соболезнования, причем Мэриэл была первой.

– Мисс Джеймисон могла рассказать Родни некоторые обстоятельства об обнаружении тела и об автомобиле, когда она побывала у него утром в субботу с соболезнованиями. Я знаю, ей не следовало делать этого, но такое возможно, – осторожно проговорила я. – А затем у него побывал капитан. Насколько я могу судить, Родни вполне мог поделиться с ним этими деталями.