Онлайн книга «Канал имени Москвы. Университет»
– Всё здание поблекло, – мрачно произнёс вперёд-смотрящий. – Видимо, пройти не удастся. – Да, наверное, – согласился Петропавел, задумчиво нахмурив брови. – Что-то слишком… Ладно, останавливаем лодку. Готовьте голубей. – Там лиса, на доме, – вдруг сказала Ева. – Нет, – произнёс Петропавел. – Что ещё ты видишь? На стенах, к примеру? – Ну, они все поросли… деревья, кустики, трава пробивается… – Этого всего нет. И лисы тоже. Такое всегда бывает – в первый раз – оптическая иллюзия. Обман. Я вижу другое… Но здание поблекло, и это даже хуже, чем когда оно выглядит совершенно новым, словно время не властно над ним. Оно всё полностью или только окно в номере триста семнадцатом как будто бы делает глубокий вдох. Тогда здание вроде как блекнет, даже выглядит несколько нереальным, словно набирается сил где-то в другом месте. А когда будет выдох, ни лисы, ни кустов не останется. Совершенно новые стены, зловеще новые, как пышущая здоровьем белозубая улыбка убийцы, а потом свет, несущий смерть из окна номера триста семнадцать… Я думаю, тебе не стоит смотреть, как сгорят голуби, зайди-ка в укрытие. Хотя не знаю, помогут ли нам сейчас несчастные птицы – слишком глубокий вдох. Ева хотела было возразить, что останется на палубе, что она больше не боится и понимает Петропавла, понимает необходимость пожертвовать голубями… И тогда это снова случилось. Т-трр-хх, тум-па-аакк, т-рр-кхх Трескуче-пустотный звук, даже серия звуков завибрировала с необычайной силой, как позывные, требовательные позывные с изнанки мира, игнорировать которые сделалось невозможным. Тум-па-аакк, т-рр-кх «Ключ, – подумала Ева. – Ты опять зовёшь меня». И подчинилась просьбе Петропавла. А может быть, и требованию ключа. 3 На сей раз она простояла над своим вещмешком недолго. Лишь немного нахмурилась, и, наверное, всего на миг чем-то тёмным всё же блеснул её взгляд. Со смешанным чувством отвращения, испуга и нездорового любопытства она потянула тесёмку. Ключ, который когда-то соединял её любимого с другой. «Зачем же ты здесь всё-таки? И почему Фёдор ничего не сказал?» Но сейчас эти вопросы казались лишними – не к месту и не ко времени. Ева зажмурилась и сжала ключ в кулаке. Ближе Тут же выронила ключ. Перед мысленным взором проплыла темнота, но в ней теперь промелькнули очертания чего-то незнакомого и чудовищного, плохого, о чём бы она никогда не хотела знать. – Придётся ведь, да? – хрипло прошептала Ева. Она подняла ключ. Сначала взялась за тесёмку и тут же поняла, что не стоит сейчас с этим тянуть. Ведь всё равно придётся. Больше не зажмуриваясь, она снова крепко сжала ключ. Её глаза чуть расширились, «… ближе. Я жду тебя… Я» а потом всё-таки закрылись. «Я помогу. Очень сильно. Убьёт. Не пройдёшь. Но я помогу. Ближе. Жду тебя…» Ева через силу раскрыла глаза и так же через силу разжала пальцы. Ключ лежал в её ладони и будто бы светился изнутри, нет, не испускал свет, но казался необычайно ярким. Краешки, рёбра металлической поверхности горели, как грани диковинного и страшного кристалла, полного тёмного света. «… не пройдёшь. Убьёт – очень сильно. Но я помогу. Я жду тебя. Ближе… Иди. Смотри». Ева сомкнула пальцы, несколько дико озираясь по сторонам, чтобы убрать ключ в вещмешок, спрятать и всё рассказать Петропавлу. Потому что либо она стала обладателем (Фёдор посмеялся бы над ней) какой-то тёмной чудовищной вещи, либо… она сходит с ума. Это отчаяние всё же догнало и сломало её, и теперь она сходит с ума. Только перед тем, как ключ, увлекая за собой длинную тесёмку, скрылся в чёрной глубине вещмешка, Ева успела услышать: «Уже помогаю. Иди и смотри. Ты всё ближе, ближе… Я жду тебя». Чуть пошатываясь, как сомнамбула, она вышла на палубу. Потом всё-таки взяла себя в руки. И увидела, как пылало яростью здание гостиницы «Украина»; увидела, как сгорели последние голуби. Только пылающий столп огня не уменьшился. – Не пройдём, – обронил вперёдсмотрящий. В его голосе мелькнули нотки заворожённой обречённости. – Что-то с ним сегодня… Я такого никогда не видел. Казалось, столп огня был в состоянии плавить камень набережной; вот он коснулся воды реки, и та мгновенно закипела. – Нас ищет, – сипло выдохнул вперёдсмотрящий. – Вдруг дотянется, а?! И тогда прозвучал спокойный сильный голос Петропавла: – А ну прекрати! Всё, не смотри туда больше. Хватит с тебя на сегодня. До нас окну не добить. Но, похоже, сегодня не пройдём. Его заряд ещё и наполовину не иссяк. – Это не так, – вдруг сказала Ева. – Пройдём. Сейчас что-то произойдёт. Старый гид бросил на неё короткий взгляд, и ему очень не понравилось выражение лица девушки. – Ну-ка иди сюда! – потребовал он. – Ева, подойди ко мне. Только уже поздно было что-либо обсуждать. – Господи, глядите, – произнёс кто-то из гидов. – Смотрите туда! Вперёдсмотрящий болезненно выдохнул. Словно луч мощнейшего в мире маяка, столп огня, что изливало окно номера 317, отвернул от них и заскользил по набережной, заполз на мост. Тут же несколько молодых деревьев на нём вспыхнули. – Что это? – коротко и угнетённо обронил вперёд-смотрящий. На мосту луч задержался недолго и пополз вперёд, посередине широкого проспекта на другом берегу реки. Нижние этажи раскрытых книжкой домов вдалеке окутывал туман, не сильный, лёгкая дымка. Ева почувствовала, как у неё похолодели руки, но смотрела, не отрываясь. (ведь придётся, да?) (уже помогаю) По всей ширине Нового Арбата, прямо по тому, что когда-то называлось проезжей частью, двигалась какая-то тёмная масса. Пока ещё очень далеко, трудно было разглядеть, что там. Однако двигалось оно очень быстро. Петропавел бросил короткий взгляд на Еву – девушка была бледна, но, вцепившись в борта лодки, не сводила взора с приближающейся тёмной волны. – Господи, не может быть! – изумлённо пробормотал тот же гид. – Это ведь… дикие? Целая толпа одичавших людей, – Петропавлу ни разу прежде не доводилось видеть столько вместе, – с шумом бежала вперёд, не разбирая дороги. Некоторые передвигались на четвереньках, прыжками, как животные. «Они, наверное, собрались здесь со всей Москвы, – подумал Петропавел. – Повылезали из своих нор». Но все они двигались с немыслимой скоростью, на пределе сил. – Что с ними такое? – изумление и истеричные нотки в голосе вперёдсмотрящего сменились чем-то другим. – Они обезумели?! |