Книга Первый ученик, страница 78 – Аня Сокол

– Или, – с другой стороны встал Макс и повернулся к Лисицыной. – Вставай, русалка, утопиться всегда успеешь.

Вода прибывала, через сотню-другую метров ручей уже был им по бедра, а заключенному в коричневые стены потоку все не было видно конца. Горная порода, грубые деревянные щиты, защищающие грунт от размывания, глиняные кочки, камни под ногами и отдаляющиеся звуки боя.

– Что происходит? – спросил Йан, когда после очередного рывка они чуть замедлили шаги. – Империя вступила в войну?

– Здесь, на Инатаре? – фыркнул Игрок. – С кем? Разве что с нами.

– Точно. Это мы там говорилку сломали, – вставил Грошев, – и гранатами жонглируем тоже мы, а уж сколько у нас стволов… – голос парня стал мечтательным.

Лиса развернулась и, глядя куда угодно, только не на Макса, спросила:

– Так они там с кем-то воюют?

– Конечно, – ответил Игрок. – Не в молоко же они столько времени лупят. Давно уже должны были понять, что мы смылись.

– Так, может, они не за нами и приходили? – предположила девушка.

– За нами, – припечатал Грошев. – И не строй святую.

Девушка отвернулась.

– Так, а теперь для дураков, – попросил друг и, нервно дернув щекой, оглянулся туда, где они все чувствовали следующий за ними хвост охранника.

– Леха, – рассмеялся Грош, – ты до сих пор не понял, в чем состоял великий план Лисицыных?

– Ага, я же говорю, для дураков.

– Брось, все очевидно: перенесли посвящение в место силы, полное повторение ритуала Керифонта. А что тот сделал? Ну, начинай уже соображать!

Игроков тряхнул головой и иронично ответил:

– Меня часто били по голове, что-то не получается.

– А я думал, что во мне такого особенного? – Макс задумчиво посмотрел на Настю. – Что такого в нищем студенте?

– Ты один такой, – прошептала Лиса и отвернулась. – Ты один никогда не цеплялся за силу, единственный, кто готов от нее отказаться. – С каждым словом голос девушки становился все тише и тише.

– Так почему ты не попросила? Там, лежа в моей постели, просто не попросила?

– И ты бы согласился?

– Да, – просто сказал Макс.

– То есть вы хотите сказать… – не поверил Игроков.

– Ага. Они повторяли ритуал, надеясь лишить меня силы. Ни с кем другим такое бы не прокатило, потому что он должен хотеть отдать силу, как когда-то Керифонт.

– Только воля человека, никакого принуждения. – Настя пнула воду.

– Это же… это же… – не смог сформулировать мысль Леха.

– Глупость, – выразил всеобщее мнение Йан. – Красивая легенда.

– Ты это не мне, ты это ей скажи, – фыркнул Грошев.

– Да что вы понимаете! – Девушка развернулась. – Сказки? Как же. Это история. В моей семье хранятся исторические документы темных веков…

– Куда уж нам до Лисицыных, – процедил Макс. – Скажи, кто после меня должен был коснуться камня? Хотя нет, молчи. Сам угадаю – Калес. Твой братец. Ради этого вы все затеяли?

– Заткнись! Заткнись! Заткнись! – Девушка сжала кулаки. – Тебе не нужна сила. Так что же в этом такого? Что? Мой брат родился человеком! Ты не представляешь, что это такое!

– Совсем не представляем, – вставил Йан. – Калес помешанный, я всегда это знал.

– Он мечтает о черной форме. – Грош почувствовал, как в груди снова разрастается холод.

– Жаль тебя разочаровывать, но этот камень перетрогала куча псиоников. – Игрок остановился, охранник снял руку с плеча и оперся о скалу.

– Камень – подделка. – Макс тоже остановился, выпрямляясь. – Профессор хранит настоящий в хранилище.

– У меня для тебя новость, Грошев, – зло сказала Настя. – Профессор Дорогов – мой дядя. Тетя Лиита вышла замуж за псионика. Такая уж у нас семья, мы связываем жизнь с пси-специалистами. – Она фыркнула. – Камень настоящий.

– Погодите-погодите, мы что, украли реликвию Императорского дома только потому, что девчонка перечитала на ночь сказок? – не поверил Йан.

– Да идите вы, – заплакала Настя. – Если бы сила передавалась… брат… это его мечта. Была. – Она закрыла лицо руками.

– И за свои мечты вы решили расплатиться чужими жизнями, – констатировал Грош.

– Да что же это такое, – закричал Игроков и, развернувшись, швырнул силой в стену. Нервное движение, полное злости. Призрак, не приближаясь, вильнул в сторону.

Энергия скользнула за ближайший деревянный щит и вдруг вернулась обратно, словно кто-то там отбил ее ракеткой, как при игре в теннис. Все, кроме охранника, присели, избегая удара. Сработали рефлексы, они сильнее знания, что пси-сила не может причинить им вреда.

– Что за…

Макс присмотрелся к щиту и, преодолев расстояние до скалы, ухватился за доски и дернул. Дерево намертво пристало к глине. Мышцы на руках у парня вздулись, он рыкнул и выдернул щит, за которым была все та же красноватая порода или глина, а может, и смесь и того и другого.

Грошев отступил, бросая доски в воду, встряхнул руками и закрутил силу. Энергия, подчиняясь повороту ладони, закрутилась в вихрь. Все было как в тот раз. Там было что-то, оттолкнувшее силу. Совсем как древний щит. И так же, как щит, оно должно было не только отталкивать энергию, но и притягиваться к ладоням, испускавшим ее. И оно притянулось. Вылезло из пористой породы и влетело в руки Грошева. Остов грудной клетки, лишившейся нескольких ребер.

– Ого. – Игрок шагнул вперед, а Лиса, наоборот, назад.

Йан опустился на кочку и невпопад спросил:

– Не знаете, насколько можно накладывать жгут? Я ноги не чувствую.

– В теплое время года на два часа, – ответил Макс, наблюдая, как кости падают в воду и чуть поворачиваются в мутной толще.

– Что это? – прошептала Настя.

– Костяк. – Леха подцепил пальцем грудную клетку и поднял.

Грош посмотрел на дыру, во влажной глубине которой белели обломки других костей. На его глазах в воду упал кусок глины.

– Я его даже не чувствую. Ни фона, ни остаточных явлений. Ничего.

– А кого мы не чувствуем после смерти? – повернулся к другу Грош.

– Псиоников, – прошептала Лиса.

– Именно. Из чего же сделан тот древний щит?

– Или чем покрыт? – качнулся Леха.

– Пожалуй, я не хочу этого знать, – сказала Настя.

– Но я бил по призраку, а попал… – Он обернулся к Йану. – Ты уверен, что там твоя училка круги вокруг нас наворачивает? Кстати, училка? Домашняя? Серьезно? Ты что, из этих? – Он посмотрела на Лису.

– Ну… – Парень растер немеющую ногу. – Виновен. – Он развел руками. – Я не в курсе, училка или не училка, это по вашей части. Я не узнаю, кто это, пока мертвый не материализуется. Я его даже не чувствую.