Онлайн книга «Искушение»
|
– Я в церкви была. – О! Чего это вдруг? Грехи замаливаешь? Мои не прихватишь, у меня много! – Андрей улыбался, он был в хорошем настроении. – Ну ладно, шучу-шучу, прости! – Я молилась за нас… я еще помолюсь. А ты что делаешь? – С ребятами в бане, мы по пятницам ходим. Сто лет уже не был. Катя помолчала. – Я ничего не знаю про твоих друзей. Ты не рассказывал никогда. – Познакомлю, Кать… Я завтра утром улечу дня на три-четыре, по делам, ты скучать тут не будешь? – А куда? – спросила Катя и ясно услышала заливистый женский смех в трубке. – Кать, мне сказать несложно, но давай ты не будешь меня о работе пытать. Это не интересно! Ладно?! Давай, не горюй, тут у нас пьянство небольшое, я тебе попозже позвоню. Ты мне список чтения начала писать? Андрей был весел, он снова жил своей жизнью, Катя это почувствовала. Женский смех не шел из головы – все тело будто током пронзило. Дома была Настя. Лежала, не переодевшись, на кровати. Молча подняла руку. – Привет, Насть! – обрадовалась Катя. – Здорово! Давно приехала? – Вчера вечером. – Прибарахлилась нехило! – Настя кивнула в сторону шкафа. Катя зашла в спальню, увидела распахнутый шкаф и большую Настину сумку, стоявшую возле. – Ой, прости, я думала… – Да ладно, не парься! У меня там все нестиранное, неохота ничего. У тебя-то как дела? – Она хотела что-то еще добавить, но промолчала. Катя перевешивала вещи на свою половину. Что не лезло, сворачивала и совала на полки. Настя села на кровати по-татарски. – Да не парься, говорю. Я все перестираю, в химчистку схожу, у меня времени теперь вагон. – Она помолчала. – Уехал мой, похоже, с концами. Как исчез после Нового года, так и все. Неделю прождала, думала, заявится… спала все время. Так и не позвонил. – Потрогала живот снизу. – Не видно, кстати? – Нет, – качнула головой Катя. – Трубку не берет, на эсэмэски не отзывается… Октай говорит, не знает ничего. Врет, скотина! Так надоело. Просто нет смысла с ними разговаривать. – А что дома? – Не знаю, матери звонила пару раз, она пьяная, несет черт-те что, похоже, не работает или в отпуске. Дома все время… – Так праздники… – подсказала Катя. – Какие праздники у них в магазине?! Девчонки говорят, у нее какой-то новый хахаль живет – моложе меня. Там у них дым коромыслом! – Настя, надо тебе поехать… – Да сама знаю, что надо… – Настя надела тапочки и пошла в кухню. – Мне теперь много чего надо! Катя разбирала пакеты с едой. – Есть хочешь? – Все время хочу, толстеть уже начала. – Настя похлопала себя по щекам. – Ну, приеду, и что? Найду бабу Дину, привезу ее обратно, и что – жить с ней там? Катя перестала резать колбасу. – Надо ее домой вернуть! Как она в этом доме престарелых?! Странно, что моя мать ничего не сказала: – Катя посмотрела на часы. – Я ей час назад звонила, говорит, вдрызг с моей мамашей разругались. У нее и своих проблем хватает. Ты знаешь, что вашего Федора перевели куда-то далеко. – Перевели? – Катя с испугом посмотрела на свой телефон. – Ну, после нового года. Поеду, конечно… я все своего драгоценного ждала. – Настя взяла кусок колбасы и заглянула Кате в глаза. – И чего я в нем нашла? Ты же его видела? А спать совсем не могу, лежу, лежу. И жалко же его! Хорошо, если он сейчас в Баку, а если здесь где-то и его, правда, за долги ищут? Катя порезала сыр, хлеб, поставила йогурт, масло. Настя ела с аппетитом. – Дня через три-четыре поеду. Пока подарки куплю, билет. – Ой, слушай, подарки! – Катя побежала в спальню и принесла большой пучок разноцветных венецианских бус, высыпала их на стол. – Выбирай! Настя стала перебирать, разглядывая на свет. Отложила трое и решала, какие взять. – Бери все! Настя пошла в ванную примерить. – Ты в консультации была? – громко спросила Катя. – Да когда? Праздники же… у меня, кстати, ни прописки, ничего. Наверное, не примут? И дома не сходишь! – Почему? – Ты что, спятила? На следующий день весь Белореченск будет скалиться! Настя из Москвы в подоле приперла! – И что? Настя намазывала масло на хлеб. Перестала и уставилась на Катю как на глупенькую. – А я буду рожать?! – спросила вызывающе. – Ты, кстати, с этим твоим Андрюшей аккуратней. Вы вообще презиками пользуетесь? Катины щеки стали цвета свеклы. – Ох! – Небрежно сморщилась Настя. – Чего ты?! Чтобы потом вот так не метаться, как дура! А лучше таблетки пей. Ты что, вообще без всяких этих дел? – Давай, я сама разберусь! – Катя сидела красная. – Катя! Сеструха! Посмотри на меня! Куда мне с этим добром? – Настя прижала ладони к животу. – Кому я нужна? Ты что, думаешь, твой лучше? Они слово «аборт» все выучили! – Всё?! – Что всё?! – Я аборт делать не буду! – Катя вцепилась в косу. – Да ты боишься! – Настя изучала сестру. – Ты что, беременная? Катя молчала хмуро. – Хм… Посмотрю я на тебя, когда ты на самом деле залетишь? – Не буду и все! – Так ты специально залететь от него хочешь? – прищурилась Настя. – Нет, я не думала ничего… – Ты про себя не думала, а мне надо обязательно рожать?! – Настя откусила бутерброд и стала жевать, в упор глядя на сестру. – Да. – Катя не очень уверенно смотрела на Настю. Косу сжимала и думала о чем-то. Настя застыла и положила бутерброд на тарелку. – А кому надо?! – спросила ехидно и даже зло. – Твоему ребенку! – ответила негромко Катя, как будто сама еще не окончательно понимала, что говорит. – Он уже есть и нельзя уже ничего. Настя молчала хмуро, нервно гремела бусами на шее. Катя же продолжила тихо и настойчиво: – Мать рассказала однажды. У нее между нами с Федором должен был родиться ребенок. Говорит, это самая большая тяжесть, какая есть у нее на душе. «Смотрю на вас с Федором и вижу, что убила такого же! Как это перенести, Катька?» Ночью Катя плохо спала, думала о Федоре и матери. Мать не позвонила, что его перевели, не сказала ничего, не попросила. Ее молчание было непонятно и обидно. Катя представляла, как мать сейчас переживает, и плакала беззвучно, боясь разбудить Настю. |