Онлайн книга «Шаги в темноте»
|
– И скажу! – продолжал кипятиться Резвый. – Мутный ты! Не наш! – Угу… – оглянулся Гальченко. – Ещё кто-то из уважаемых людей так думает? Воры переглянулись. – Ну, – поднялся с места один из них, – меня тут все знают. Кто про Мишу Бакинского не слыхал? – Не знаю тебя лично – вместе не чалились, – ответил Франт. – Однако ж про вора такого слышал – никто на него охулки зазря не возведёт! Честный бродяга – про то не раз говорено! – И я так скажу, – кивнул Митяй Красносельский. – Миша – вор уважаемый. В Орловском централе смотрящим был. – Доверяет мне общество? – наклонил голову Бакинский. – Да! Доверяем! Миша прогона не сделает! – послышались возгласы со стороны собравшихся. – Раз так, – приподнялся вор, – вот что я скажу… Он ещё раз обвёл всех внимательным взглядом. – Митяй – наш человек! Вор авторитетный, и косяков за ним никто не знает. Ежели кто сказать что-то хочет – пусть скажет! Тишина – желающих не нашлось. – И я так тоже думаю, – кивнул назначенный ворами судья. – Сказал Митяй, что Франта знает и честным бродягой его прилюдно назвал? Сказал. И нет у меня сомнений в его словах. Что сам знает – то нам и поведал. Однако же… много с того времени воды утекло… Меняются люди. Кто ранее про сук [10] много слыхал? Мало таких было.… А сейчас? – Да целые зоны ссученные есть! – выкрикнул кто-то с места. – Есть, – согласился Миша. – И не можно говорить, что нету этого. Мог Франт ссучиться или не мог – про то никто из нас не ведает, и никаких тому доказательств нет. – Чёй-то ты прямо как прокурор заговорил! – усмехнулся Резвый. – Доказательства… Слову воровскому не веришь?! – Тебя в закон кто принимал? И когда? – перебил его Красносельский. – Гоша Кучерявый, Толян Кривой и Лелик Ростовский! – с вызовом ответил скандалист. – Три года назад – в Соликамске! А что?! – А то, что по масти твой номер – шастнадцатый! – отрезал Митяй. – Негоже тебе против Миши буром переть! Сядь на место да послухай, что умный человек говорит! Франт куда козырнее тебя, ан – сидит молча! Старый вор повернулся к судье. – Извиняй, что не сдержался… – Ничего, – кивнул тот, – ты всё по делу сказал… Гальченко тоже молча кивнул, соглашаясь с доводами Красносельского. – Так вот… – продолжил Бакинский. – Резвый Франту предъяву кинул. То дело серьёзное! Витю мы знаем, он тоже раньше винта не нарезал. И как быть? Он замолчал и опять обвёл взглядом всех сидящих. Тишина стояла мертвая. – Ты за слова свои отвечать готов? – спросил судья у Резвого. – Назад ничего отыграть не хочешь? – Нет! – с вызовом ответил тот. – Сказал и ещё скажу! Не верю Франту! Мутный он! И не наш! На нож его поставить надобно! Прям щас! – Кого на нож ставить – то не тебе решать! – отрезал Миша. – Общество и без тебя разберётся… Судья повернулся к Франту. – Ты у нас человек новый. Митяй за тебя поручился, да и слухи кое-какие до нас дошли… Ещё кто за тебя тут мазу держать может? – Здесь – Дед Миша. Но тут его нет, не звали… – Не катит, – покачал головой судья. – Он, может, и правильный вор – но не знают его люди… – Тогда никто. Бакинский сжал губы и уважительно кивнул. – Интересно получается… Не верить авторитетным ворам мы не можем, но и слова Резвого тоже не на пустом месте сказаны. Он за них отвечать подписался. А раз так – пусть это сделает! Вор за свои слова всегда в ответе! И авторитетом своим, да и самой жизнью… Миша встал, поднялись и остальные воры. – Ты! – указал судья на молодого вора. – Бери перо и свою правоту докажи! И в руках Вити тотчас же блеснул металл. – Как это? – удивился Франт, не вставая с места. – С пером на сходку? Не должен вор в законе такого делать! Бакинский недовольно насупился. – Косяк! И ответит за него Резвый! Эй, дайте Франту нож! – Не треба… – поднялся с места тот. – Не по масти мне с таким сопляком всерьёз махаться… так обойдусь! – Смотри! – пожал плечами старый вор. – Сам захотел! Народ отпрянул к стенам, освобождая место посередине. И Витя тотчас же прыгнул вперёд – нанося удар. Левой рукой. А нож он держал в правой, отведя её назад. Плюх! Франт слегка повернулся на месте, пропуская противника мимо. Он всего чуть-чуть «подправил» Резвого – так, что оппонент врезался в «зрителей» и еле устоял на ногах. Его удар цели не достиг. Народ отпрянул в стороны, опасаясь быть пораненным, и с их стороны прозвучали возмущённые возгласы. Митяй Красносельский усмехнулся. – Куда ему… Слабак! Высверк металла! Чок! Выбитый нож косо воткнулся в пол, а его хозяин, на этот раз уже не устояв на ногах, кубарем покатился куда-то в сторону. Вскочил, вытирая кровь с лица. Никто даже не заметил, когда прилетел ему удар. Подхватив выпавшее оружие, он заплясал вокруг противника, крестя воздух перед собою резкими замахами. – У нас тут танцы? – удивился Гальченко. – А музыка где? – На похоронах твоих слушать будем! – сплюнул кровь на пол Резвый. – Н-на! И нож рыбкой перелетел в левую руку. Выпад! На этот раз Франт с места сдвинулся – и оказался на середине комнаты. А вот его противник… тот остался стоять там, где только что находился его враг. Он не двигался, стоял, покачиваясь на ногах. А Гальченко, не глядя в его сторону, прошел к столу и, взяв с него бутылку, плеснул в стакан водки. Бух! Тело молодого вора грохнулось на пол. – Помянем… – поднял стакан Франт. – Глупый был… Из-под упавшего тела пробилась тонкая струйка красного цвета… – А ты жесткий… – Митяй плеснул в стакан водки и покосился налево – там двое подручных сноровисто замывали следы крови на полу. Тело Резвого уже уволокли. – Жизнь такая… – пожал плечами Гальченко. – Всегда на стрёме [11] быть приходится… Никогда не знаешь, откуда кирпич прилетит. – Это да… – кивнул Миша Бакинский. – Такая жизнь сучья пошла – всякий норовит поперёк батьки проскочить! |