Онлайн книга «Мистерия»
|
Шуршал по пыльной земле расшитый золотом длинный подол туру. – Уверены ли вы, милейший, что она – та самая? – Посмотрите сами. Вы же понимаете, что я не стал бы вызывать вас из дворца по пустякам? – Я надеюсь. Путь из Оасуса был долгим, и я надеюсь не пожалеть, что проделал его. – Не пожалеете, уверяю вас… – Не тратьте слова – дайте на нее взглянуть. Голос незнакомого ей человека скреб по сознанию железной пятерней, и он – этот голос – приближался. А спустя минуту Тайра ощутила и взгляд – тот моментально пробрался под кожу и, несмотря на отсутствие в теле сил, заставил вздрогнуть и застонать. Больно… Пустите… Сухие губы зашевелились, но не издали ни звука. Пустите! Внутренности скрутило; чужие глаза рассматривали ее изнутри, словно голую – щупали, ползали по коже и под ней, касались сердца, разума, пытались пробраться в те слои, которых она никому и никогда не позволяла касаться. Проклятый Уду… Больно! Уходи… Уходи, черная душа, не смей смотреть внутрь… Спустя несколько секунд нестерпимого ощущения потрошения со стороны решетки послышалось довольное мычание. – Хороша-а-а…. Какой источник, какая сила… – Я же говорил! – Залепетали рядом. – Я знал, что вам понравится. – Вот только вы довели ее до крайности – какой прок от полумертвого тела? Она едва дышит. – Я все исправлю! Сейчас же прикажу принести ей воды и накормить. К моменту путешествия она будет полностью готова, обещаю! Ненавистный взгляд, который, было, отпустил, вернулся вновь – Тайра захрипела от боли, принялась елозить по полу и начала задыхаться. – Великолепно… – Бубнил кто-то сбоку. – Чудесно. Она мне нравится. Такую можно долго использовать. Годами. – Правитель будет доволен, смею полагать? Ведь правитель ценит, когда… – Ценит. – Жестко прервали Брамхи-Джаву. – И не оставит вас без награды, будьте уверены. – Мне только в радость – в радость служить Великому… – Все! – Раздался хлопок в ладоши; терзающий взгляд исчез. – Я все увидел и готов путешествовать назад, но сначала хотел бы отдохнуть. Приготовьте мне лучшие покои и сытную трапезу – хотелось бы несколько часов вздремнуть. – Конечно, все будет сделано в лучшем виде. – Накормите и моих людей – пусть перед отправлением осмотрят картан [7]. – Непременно прослежу за этим. У решетки притихли. Затем низкий, приглушенный голос, слова которого Тайра то ли от слабости, то ли от боли едва могла разобрать, раздался вновь. – Она станет прекрасным источником. Возможно, центральным. Запущу в Оасус красноклюва с вестью о том, чтобы подготовили место в подвале и разложили ингредиенты для ритуала. У вас ведь есть красноклюв? – Конечно. Три птицы для особых случаев всегда содержатся в верхней башне. – Хорошо. Тогда я готов к приему пищи. Заодно расскажете мне, что творится в Рууре – мы не так часто получаем вести из столь отдаленного города. У вас жарко, я заметил. Всегда так жарко? И так мало мрамора на земле – только отсыпанные песком и землей дороги… Голоса начали отдаляться. Все тише становились звуки шагов, вовсе неслышным сделался шорох по земле туру; сковывающий внутренности невидимый взгляд, наконец, отпустил. Тайру оставили одну. Во Вселенной много искр – миллионы, миллиарды – бессчетное количество. Они вспыхивают и гаснут вновь, чтобы зажечься где-то еще. Когда-то. Одни звезды гаснут, другие рождаются – энергия перетекает, меняет свойства, а кто-то бесконечно далекий и невидимый для глаз следит за этим процессом. Так же и люди: одни рождаются для того, чтобы прожить счастливую жизнь, другие – для страданий, а кто-то рождается для того, чтобы умереть насовсем. Наверное, колесо Синтары не может дать путь наверх каждой душе – количество мест ограничено и предназначено лишь для лучших – а тем, кто остался вне пределов его лопастей предстоит вечно тонуть во мраке без надежды засиять вновь. Грустно. Но, наверное, это нормально. Те руки, что прежде избивали и причиняли боль, теперь придерживали ее спину в вертикальном положении – открывали рот, пытались влить туда воду, положить на распухший язык раскрошенный хлеб и заставить прожевать его. Еда вываливалась на подол, Тайра не чувствовала вкуса. Наверное, это гордыня – заключенная в желании жить человеческая гордыня. Идти, учиться, перерождаться, приближаться к Богу, существовать вечно, но в этом ли на самом деле заключен смысл? Люди боятся смерти, рвутся от нее прочь, люди страшатся темноты. Но что плохого в том, чтобы навсегда погаснуть? И не в смирении ли смысл? Кажется, Тайра забыла обо всем, чему когда-то учил Ким. Будь сильной, будь стойкой, извлекай опыт и оставайся чиста помыслами – разве она не следовала всем этим заветам? Разве не старалась сохранить душу неприкосновенной и никогда не использовать дар во вред? А теперь его используют за нее. Привяжут в далеком подземелье, опоят дурманной травой и начнут высасывать силы – минута за минутой, час за часом, день за днем без перерыва на еду и сон. Она не сможет сбежать, потому что на себя не останется сил, и она едва ли сохранит способность связно мыслить. Весь ее драгоценный дар направят на служение Правителю – на его нужды, а за невидимые нити, тянущиеся к ее телу и органам, будет дергать довольный и ухмыляющийся Уду… Лучше погаснуть. Ну и что с того, что некоторые звезды не зажигаются вновь? Это жизнь. А смерть есть ее продолжение. Сидя в окружении сквернословящих охранников, измучившихся в попытках накормить пленницу, с подбородком, по которому стекала не попавшая в горло вода, Тайра приняла решение: она соберется с силами и вызовет муара вновь. И согласится на сделку. Она звала его до хрипоты в пересохших связках, до черноты перед глазами и до навалившегося на сердце удушливым покрывалом отчаяния, а когда увидела, как на полу у ступней начала заворачиваться по спирали знакомая тень, едва не разрыдалась от облегчения. Хотя разрыдалась бы Тайра лишь эмоционально – тело не сумело бы выдавить из себя ни капли влаги. Наверное, никогда уже не сумеет. – Ты пришел… Хорошо. Услышал… Вместе с появлением муара в клетку вернулся и холод; Тайра восприняла его благодатью – уже скоро. Совсем скоро. Закончив формироваться, тень взглянула на нее черными неблестящими глазами; вокруг головы и конечностей продолжал клубиться туман. – Я готова на сделку, слышишь? Я согласна. |