Онлайн книга «Мистерия»
|
Дрейк всматривался в них так пристально, что заболели глаза, в то время как мозг выдавал тысячи комбинаций в секунду, в попытке найти правильную. Коридор. Мертвый. Коридор мертвых… Путь… Кри. Ала… Криала… Ну, конечно! Как же он сразу не догадался! – Дверь к книге расположена в коридоре между мирами? Криале? Они синхронно кивнули. – Выход… это оттуда существует единственный выход к книге. А тени… Ведь там находятся пересечения со многими мирами – тени их охраняют. – Да. – Вновь открыл рот ближайший смешарик. Теперь его золотистые глаза смотрели крайне напряженно. – Но вым низя. – Что? Он снова не понял что-то важное, а когда увидел новые два символа, вращающиеся над головой, недоверчиво переспросил: – Живым туда нельзя? – Слусай. И мотли. И над Фуриями, выстраиваясь в ряды, в воздухе поплыли сложные ежесекундно сменяющие друг друга символы. * * * Уровень: Война – Командир! Командир, радары выходят из строя – что-то дает на них наводку. Прием. – Слышу тебя, Риггинс. Все ли радары так себя ведут? Или же… Из динамиков послышался треск и помехи; далекий голос командующего восьмым взводом пропал. – Риггинс! Риггинс? – Я здесь. Слышу вас, но обрывочно… язь выхо… строя… Сидящий у пульта Дэйн поморщился, потер висок и нажал кнопку микрофона. – Повтори, Риггинс, повтори сообщение. Я его не понял, прием. – Мы не можем установить связь с ближайшим отря…, все… дары повреждены. Везде навод… – Черт! Эльконто стукнул широкой ладонью по краю стола и зло посмотрел на покрытый пластиковой решеткой приемник. Еще никогда в жизни на Войне не было проблем со связью – никогда. То был слишком критичный элемент, чтобы на нем экономить – Дрейк, помнится, говорил о том, что Комиссия установила сюда одну из лучших систем связи – ни изъянов, ни сбоев, ни помех. Мда уж… Ни сбоев, ни помех… Рация трещала, не умолкая, непонятного происхождения шум поглотил голос. Столько лет все работало, а теперь вдруг сломалось – ну, что за жопа? Наверное, это как-то связано с погодой наверху, что-то там в последние дни не ладно. Дэйн задумчиво потер небритый подбородок и, все еще держа глухой микрофон в руке, подумал об Ани – не взялась ли она выгуливать Барта? Тот в последнее время часто скулил у двери, просился на улицу, но проклятая жара всех доконала. Они договорились, что будут выводить его по ночам, но этот шерстяной манипулятор умел корчить такие умильные рожи, что кто знает – вдруг она поддалась? Дэйн оставил для нее в прихожей солнцезащитный крем, но не успел об этом сказать – увидела ли?… – Командир, идет… – оживший на мгновенье приемник пропустил в эфир два слова, но поглотил третье – самое важное. – Что идет? – Идет… Шорох, треск, шорох, будто кто-то невидимый сыпал на радиоволну стеклянный песок. – Б%!ь! Ну, разве можно так работать? – …огода… Что-то происходит с погодой… – Погодой? А что там такое, черт его дери, с погодой? Рация умерла окончательно, и сколько он ее не тряс, сколько ни матерился, вновь оживать не торопилась. – Да едрись оно колотись! – в сердцах выплюнул главнокомандующий как раз в тот момент, когда в распахнутую дверь штаба вошел доктор. – Эй, здоровяк, ты чего опять ругаешься? Печеньки закончились? – Да печенек вагон – Ани мешок напекла. А вот рации не работают. Мне с утра докладывают про накрывшиеся тазом радары и проблемы со связью. И это притом, что мы годами их не имели. А последний вообще что-то попытался сказать про погоду. – Про погоду? – Да. – У нас? – Вот и я о том же. Погода на Войне стабильна – точнее, она здесь отсутствует. Лагерфельд нахмурил рыжеватые брови, усмехнулся одним уголком рта и спросил. – Может, сходим наружу? Мне тоже не помешало бы проветриться. – Что, тоже печеньки закончились? – Хуже. И больше доктор ничего добавлять не стал. Эльконто отложил рацию на пульт, провел пятерней по слипшемуся от пота ежику и поднялся со скрипучего кресла. – Ну, пойдем, сходим наружу – посмотрим, что там с погодой. – Да в рот мне ногу! Ты только посмотри… После этой глубокомысленной фразы в течение минуты не было произнесено ни слова – оба мужчины, не отрываясь, смотрели на далекий горизонт – туда, где в низком набухшем небе формировался обширный, растянувшийся насколько хватало глаз, грозовой фронт. Клубились воронками тучи, в их центре то и дело вспыхивали молнии, текучее месиво напоминало один большой фингал – подбитый кулаком небосвод. – Глазам своим не верю! Судя по всему, формировалась не просто гроза, а набирал разгон самый настоящий, не случавшийся до этого момента на Войне, шторм. – Так вот откуда помехи… За их спинами, в выщербленных снарядами камнях, недовольно завывал ветер – бросался на пучки высохшей травы, пригибал их к земле – пытался не то задушить, не то вырвать с корнем – крутил здесь и там маленькие вихри из пыли, злился. – Эта гроза застанет всех врасплох. Она не просто создаст наводки на аппаратуру, но и образует кучу грязевых селей. Особенно там, на холмах, где солдаты. Оживший под порывами ветра ежик Эльконто мотался теперь из стороны в сторону – пригибался то вправо, то влево; светлые брови сошлись у переносицы. Лагерфельд редко когда видел друга настолько серьезным. – Повстанцам негде будет укрыться – их костюмы не влагоустойчивы. Блин, раньше в этом не было необходимости. На Уровне почти нет уцелевших строений, нет крыш. Вода зальет все… – Плохо. Может, объявить временное прекращение боя? – Объявить-то я объявлю, а что толку? Надо срочно доложить Комиссии – пусть что-то делают, как-то исправляют ситуацию. Доктор недоверчиво покачал головой, прикрыл глаза ладонью от метнувшегося в их сторону, поднятого ветром, песка и процедил: – Боюсь, с тем, что у них наверху, сюда людей пришлют не скоро. А мне бы тоже доложить… – О чем? До бункера донесся первый ощутимый громовой раскат; казалось, от обилия в нем озона потрескивал воздух. Лагерфельд стоял, сунув руки в карманы штанов, и какое-то время молчал – его хмурое выражение лица вторило тому, что прочно закрепилось на физиономии снайпера. |