Онлайн книга «Беглец»
|
Возможно, в связи с тем, что Катенок была каким-то «неправильным» эгрегором, «классический» способ ее поиска ничего Первому не принес. Другие эгрегоры о Катенке в последнее время ничего не знали. Первому было непонятно, где или рядом с кем ее можно искать. Но, пока он ее искал, Первый придумал еще два возможных решения проблемы: поговорить с Микой или идти на поклон к Хозяину. Каким образом он выйдет на связь с Микой или Хозяином, Первый не знал, но считал, что достаточно будет просто, сконцентрировавшись, воззвать к ним. Точно так же, как они общались со Вторым. Хозяин – весьма условное понятие для эгрегоров. Кто был Хозяин: высшая сила, энергия, материя, дух, разум, сознание – никто из эгрегоров точно не знал. Был ли Хозяин единым, добрым, злым, справедливым, жестоким, милосердным – на этот вопрос также никто не мог ответить. Но что, что Хозяин над эгрегорами был, Первый и никто из эгрегоров не сомневался. Хозяин наблюдал, присутствовал, участвовал. Все необъяснимые и объяснимые явления приписывались и трактовались, как результат деятельности Хозяина. Его дела были видны, заметны, ощутимы. Хозяину молились, его просили, у него искали защиты, и его боялись. Живые и мертвые. Существующие и уничтоженные. Бывшие и будущие. Первый был готов раскаяться в содеянном и понести любое наказание. Он надеялся, что, если Хозяин и накажет, то все равно в живых оставит. И восстановит Второго. Первый верил в хорошего, доброго и справедливого Хозяина. * * * Она чувствовала себя отвратительно. Тысячу раз перебирала в памяти последние месяцы. Неожиданная любовь давила вынужденной разлукой и щемила сердце приятными моментами, казалась дьявольскими муками и райским наслаждением. Ссоры и расставания, встречи и примирения. И кое-что еще. Исчезновения людей на два дня, и «нечеловеческий» человек – Ребенок. Семья, работа, муж – все сомкнулось в одну кривую линию, которая не желала становиться понятной, ясной и не имела будущего. У Нее разрывалась голова от мыслей и эмоций. Она ощущала, что «идет ко дну», где не будет воздуха. Она не знала, как с собой справиться, поэтому отпустила мысли с одной единственной установкой: «Будь, что будет. Мне необходимо отдохнуть. Приеду и возьмусь за себя. Я справлюсь. Потом». Аэропорт. Джин в пятидесятиграммовых бутылочках. Ликер. Пиво. А для самолета – запечатанный пакет из дьюти-фри. Заселение в номер прошло незаметно после бессонной ночи и немалых доз алкоголя. Послеобеденный короткий сон и плавание в холодном бассейне не спасли от головной боли. После ужина Она сидела в открытой беседке на мягком диване и, меняя бокалы с коктейлями, ждала вечернего аниматорского шоу. Головная боль понемногу отпускала, и, наконец, позволила с интересом оглядеться по сторонам. Нечеткие очертания лиц мужчин, заинтересованные взгляды, улыбки. Официант, подносивший наполненные бокалы. Мужчина в углу. Белоснежная дишдаша с воротничком-стойкой и запонками на манжетах. Белая ниспадающая гутра, придерживаемая черным жгутом. «Араб», – Она недоуменно посмотрела на его темные очки, стекла которых явно были направлены на Нее. Мужчина приподнял бокал в знак приветствия. Она сделала то же самое и улыбнулась. Полуголый парень, выдувающий огонь. Смех, крики, веселье, вино. Доносящаяся из клуба танцевальная музыка. Ночная дискотека. Коктейль. Сигаретный дым. Лучи цветомузыки, падающие на араба, который держит Ее за талию в медленном танце. Вино. Тянущая Ее за руку подруга. Предрассветная прохлада. Потерявшаяся карточка от номера. Мягкое ковровое покрытие, неудержимый хохот, закрытая дверь, недовольный администратор. Широкая постель с воздушной подушкой… Пустота. Утро, разламывающее голову. Холодильник. Дрожащие руки. Виски. Виски. Виски. Она сдернула с Лены одеяло: – Пошли в хамам! – Отстань… Смеясь, Она столкнула ее на пол вместе с подушкой, в которую судорожно вцепилась Лена, оказавшись без одеяла. За что Она получила удар подушкой по мягкому месту и, не удержавшись на ногах, повалилась рядом. – Что этот араб пристал к тебе? Он разговаривает по-русски? – Не знаю, – Она принесла бокал виски и протянула Лене. – Не помню. – Вы весь вечер не расставались. О чем вы так долго разговаривали? – Я не помню. – Как обычно, – махнула Лена рукой. – Сок дай! Я не могу, как ты. Сколько время? Надо поесть. Встречу с гидом, как всегда, пропустили? – Естественно. – Всю жизнь меня какие-то алкаши окружают, – посетовала Лена, с трудом глотая крепкий напиток. – То отец, то ты. – Карма, – Она заботливо присела рядом со стаканом сока в руках. – А у меня веские причины. – Ну? – Меня Семеныч не любит. – Кто это? – Сама не знаю. – Ясно. – Но я его люблю. – Вчера вечером на дискотеке это было сильно заметно, – кивнула Лена. – Сначала на завтрак пойдем. – Потом в хамам. – Нельзя пьяными в баню. Это вредно. Фу, с утра уже пьем. – Сытыми тоже вредно. Минус на минус плюс дает. – Встать сил нет! – Еще виски? – Глоточек, – согласилась Лена. – Надо своим отписаться, пока мы еще в состоянии буквы различать. – А где мой телефон? – Она оглянулась на поверхности тумбочек и столика. – Не знаю. Ты его в потолок швыряла, потому что тебе кто-то ничего не написал. – А потом? – растерянно спросила Она и полезла под кровать. – Так он на тебя падал, и ты его опять кидала вверх. Я очень боялась, что он упадет на меня и уснула от страха. – Лен, – выползла Она из-под кровати. – Я жить дальше не могу. – Что?! – Не могу. Мне скучно. Так скучно, что выть охота. Вот все живут для чего-то: детей вырастить, в отпуск поехать, домой пойти с работы, мебель купить новую. А я не могу так. Мне претит любое действие. Мне тошно. И смертельно скучно. Как будто во мне не я живу, а кто-то другой. И ему так одиноко. Как будто этот другой один-единственный на свете. Причем, на чужом свете. И при всем, при этом, я хочу остаться совсем одна. Меня раздражают люди, действия. Все. – Ты уже напилась, – Лена поднялась с пола. – Одевайся и пошли завтракать. – Помоги мне тумбочку отодвинуть, может, телефон туда упал? – А что тебе бы хотелось делать? – Лена попыталась сдвинуть тумбочку с места. – Делать. Что-нибудь делать. Забор красить, ковер ткать или язык учить. Только без перерыва. – И кто мешает? – Время, – вздохнула Она. – И ненужность. У меня нет забора, и ковер никому не будет нужен. |