Онлайн книга «Седьмая жена Есенина. Повесть и рассказы»
|
А премию в этой суматохе получил Демьян Бедный. Присуждение многих удивило, и по салонам сразу же загуляла сплетенка, будто бы вредный Демьян и подпортил биографию Герцену. В каждой сплетне есть доля истины, но очень маленькая доля. Не один Демьян метил в лауреаты. Соискателей тьма, и каждый мнит себя самым достойным, каждый надеется… Значит, и капнуть мог каждый. И жена каждого могла капнуть. И любовницы многочисленные – могли. Любовницы, между прочим, самые заинтересованные лица, они уверены, что вся настоящая поэзия принадлежит им. И они во многом правы. Но не во всем. Это заявляет седьмая жена Есенина. Поэзию создают четыре силы. Первая – любовницы, они вдохновляют поэтов. Вторая – неверные жены, они провоцируют на стихи. Третья – верные жены, они заботятся о поэтах. Четвертая – толпа, она воздвигает поэтам памятники и разрушает их. Запомни это, санитар, но учти, что вторая сила и третья действуют поочередно. Теперь вернемся к Бедному Демьяну. Вышел он из Кремля с полным бумажником премиальных, с документом в кармане и медалью на груди. Поймал лихача и без лишних остановок – в кафе поэтов, гасить надменные улыбки. Угодливых улыбок тоже хватало, даже с избытком. Мелкие поэтики на тротуар высыпали для встречи титулованной персоны. Кафе переполнено, но администраторы свое дело знают – столик для почетного гостя зарезервирован рядом с зеркалом, чтобы лауреат не бегал ежеминутно в туалет любоваться значком отличия на лацкане. Бедный не успел шампанским отсалютовать, а к нему уже две пташки подсели: одна – поклонница Безыменского, а вторая – критика Ермилова любовница. Обе в кожаных куртках и в кожаных галифе – последний писк комсомольской моды. У одной голос писклявый, у второй басище, а в лицо заглядывают с одинаковой готовностью. Мужчине с его внешностью можно бы и растаять под их лучезарными взглядами, но Демьян ведь не просто мужчина, он себя еще и поэтом считал. Себя – настоящим, а Безыменского – не очень. Так что отбивать женщину у слабого не было смысла, славы это не прибавит. А с Ермиловым вообще лучше не связываться – удовольствия сомнительные, а неприятности гарантированные. Выпил залпом три бокала, оглядел зал и ни одной достойной гетеры не узрел. А торжество без женщины даже для политика не торжество. И как вы думаете – куда он отправился? Не знаете? А могли бы, между прочим, и догадаться. Пора бы уже привыкать думать самостоятельно. Не первый урок слушаете. Отправился он к самой Анне Снегиной. Лихач в пригород ехать не хотел, кочевряжился, но Демьян умел объезжать лихачей. Подкатили с колокольцами и с песнями к самому крыльцу. Встал он перед красавицей во всю свою ширь – грудь колесом, а на груди знак лауреата с портретом товарища Сталина. «Принимай, красавица, поэта!» – с чувством говорит, с расстановкой. А Снегина, между прочим, никогда красавицей не была. Дункан – тоже. Да я и сама насчет своей внешности не заблуждаюсь. Женская красота – понятие очень сложное. Бедный об этом догадывался, тонкостью не отличался, но в хитрости ему не откажешь. Подольстил женщине. Красива она или уродлива, его не беспокоило, для него было главным, что она принадлежит Есенину. Снегина смотрит на незнакомца и всем своим видом показывает, что ничего понять не может. Она умела так смотреть. «Какой же вы поэт?» – спрашивает она. «Хороший поэт, – говорит Бедный, – сам товарищ Сталин признал меня лучшим. Взгляни, как блестит моя медаль!» Снегина брови выгнула, губы в презрительную улыбку сложила и как бы с удивлением: «Я вижу блестящую лысину, а настоящие поэты все кудрявые: и Пушкин, и Блок, и Есенин, и Паша Васильев, даже Пастернак с кудрями». Бедный растерялся и папаху нахлобучил. А папаха каракулевая была. «Так это же не ваши кудри, а бараньи», – говорит Снегина с наивным недоумением, она умела прикинуться наивненькой. И добилась своего. Задела Бедного за живое. «Но премия-то у меня Сталинская!» – кричит он. И зря кричит, потому что на таких самовлюбленных женщин, как Снегина, повышать голос бесполезно, они сами леденеют от малейшего окрика и способны охладить любую горячность. «Не знаю, – говорит, – за что дают Сталинскую премию, но я – премия Есенинская, и вам не получить меня никогда, разве что посмертно, если сумеете дожить до моей смерти и раскопать могилу». Ей и на дверь указывать не пришлось. Бедный сам вылетел. Огляделся, а лихача уже нет. И пыль за ним улеглась, потому как приказа дожидаться не было, не предполагал лауреат, что его выставят. И пришлось добираться до столицы сначала на попутной кляче, потом в кузове грузовика. Какие думы его терзали, пока глотал проселочную пыль, можно только догадываться, может быть, не самые веселые, однако возле особняка Анны Карениной бедняга не забыл похлопать по крыше кабины. У мужиков, даже умных, очень примитивный взгляд на женскую психологию, они уверены, что дама, изменившая одному, обязательно изменит другому и так далее… Слава о Карениной гуляла по всей Первопрестольной: сначала роман с офицером, потом с романистом Львом Толстым. Имя писателя знали многие, но Сталинской премии у него не было. Это и вдохновило Бедного. Отряхнул он пыль с костюма и степенным шагом к парадному. А там охрана, потому как супруг у Карениной чуть ли не в Совнаркоме служил. Краснорожий детина в бородище, в лампасах, пулеметными лентами перекрещенный, встал поперек дороги, а выражение на физиономии односмысленное, дескать, ходють тут всякие. Но Бедный не растерялся, сунул ему лауреатское удостоверение под нос. Охранник побледнел и встал по стойке «смирно». «Пожалте, они уже в пеньюарах ожидают». Бедный, как на крыльях влетел на второй этаж, потом в спальню, а удостоверение впереди его на вытянутой руке. Каренина приняла бумагу за пригласительный билет и спрашивает: «Это от кого?» «От товарища Сталина!» «А что он хочет?» – удивляется Каренина. «Да не он хочет. Я хочу! Любви твоей, красавица, желаю!» – И лапам волю дает. Каренина от такой непосредственности – чуть ли не в обморок. Будь помоложе, непременно упала бы, но возраст выносливости выучил, а опыт закалил. «Успокойтесь, голубчик, – говорит, – пока людей не позвала. Кто вы такой, чтобы любви моей добиваться?» «Поэт! Лауреат Сталинской премии!» – И бумажник с премиальными достает. Наверное, похвастаться хотел, что не беднее Льва Николаевича, да не учел, деревенщина неотесанная, что женщины с богатым прошлым ужасно мнительны. Хотя и неискушенной не понравится, если к ней в спальню ввалится лысый хам и, как последней проститутке, будет совать бумажник под нос. Каренина визг подняла. Мигом появились охранники – и тот, что у дверей встречал, и неизвестный, загримированный под дворника. |