Онлайн книга «Сидни Шелдон. После полуночи»
|
Джон сжал ее руку. – Но другие верят. ФБР, инвесторы, газеты… все делают преждевременные выводы. Считают, что, как только Комиссия по ценным бумагам и биржам начала расследование, Ленни понял, что «Кворум» рухнет и его изобличат. Г-Грейс, говорят, что Ленни покончил с собой. Грейс стало дурно. «Самоубийство? Ленни? Нет. Никогда. Даже если бы он и украл какие-то деньги, никогда бы не покинул меня. Не ушел бы из жизни добровольно!» Усилием воли она удержалась от крика. – Что бы ни случилось на той яхте, Джон, это несчастный случай. Ленни был счастлив, когда уходил от меня тем утром. Почему кто-нибудь из ФБР не поговорил со мной? Я бы все им сказала! – Уверен, рано или поздно они захотят поговорить с тобой. К-как только выдадут свидетельство о смерти, начнется расследование. Но сейчас главная цель – найти пропавшие деньги. Пока этого не случится, все счета «Кворума», как и твои личные, будут заморожены. Грейс, примостившаяся на краю дивана, выглядела жалким маленьким воробушком. Будь Джон менее застенчив, наверняка обнял бы ее, но он только сказал: – Попытайся не волноваться. Представляю, как все это тяжело. Мы оба знаем, что Ленни не был вором. И правда обязательно выйдет на свет. Все будет хорошо. «Уже не будет. Без Ленни ничего не будет. Никогда». Буря разразилась на следующее утро. Обозленные инвесторы ворвались в отделения «Кворума», требуя свои денежки. Си-эн-эн показал сюжет, больше похожий на восстание, разгоняемое конной полицией. За какие-то несколько часов все то, что отныне называлось «Аферой “Кворума”», стало предметом обсуждений во всем мире и лакомой темой для СМИ. Шокированная Грейс не отходила от телевизора. «Леонард Брукштайн, когда-то один из любимых и известных нью-йоркских филантропов, американский идол, сегодня объявлен величайшим вором за всю историю страны. Разъяренные инвесторы страхового фонда «Кворум» сжигали чучела пятидесятивосьмилетнего финансиста, считавшегося погибшим во время инсценированной трагедии в море, у дверей его бывших отделений». Зазвонил телефон. Это был Джон. Грейс снова разрыдалась. – О, Джон! Ты слышал, что говорят о Ленни? Новости… не могу смотреть… – Грейс, пос-слушай меня. Ты в оп-пасности. Я еду за тобой. – Но это безумие. Почему кто-то вдруг захочет причинить мне зло? – Люди обозлены, Грейс. Ленни здесь нет. Зло сорвут на тебе. – Но, Джон… – Никаких «но». Ты должна пожить с нами. Сложи все необходимое. Я буду ч-через десять минут. Через десять минут Грейс сидела на заднем сиденье бронированного автомобиля. Когда она покидала дом, небольшая группа зевак успела собраться у дверей. Вслед Грейс полетели свистки и выкрики: – Где деньги, Грейс? – Куда Ленни их запрятал? – В твоем чемоданчике семьдесят пять миллиардов, беби? Или ты просто рада нас видеть? К тому времени как Джон запихнул ее в машину, Грейс задыхалась. Больше она не переступила порога своего дома. – Я не продам его. Не могу. Грейс сидела в зале заседаний адвокатской фирмы «Картер Хохштайн». Вокруг стола расположились шестеро мрачных мужчин в темных костюмах. Джон Мерривейл представил их как попечителей, людей, ответственных за управление имуществом Ленни. – Боюсь, у вас нет выбора. Откровенно говоря, миссис Брукштайн, у вас просто нет денег, чтобы платить по закладной. Нам придется выставить на продажу все ваши активы. Дело в том, что ваш супруг с самого начала брал крупные суммы денег под заклад своей доли в «Кворуме». Пора отдавать долги, а у вас нет средств. Грейс в полном недоумении взглянула на Мерривейла. – Но как такое может быть? Господи, не знаю, продайте какие-нибудь акции или что-то в этом роде. Джон болезненно поморщился: – Дело в том, Грейс, что, пока вся эта история не прояснится, мне запрещено что-либо продавать. – Миссис Брукштайн! Кеннет Гревилл, самый старший партнер, наконец потерял терпение и прямо сказал: – Вы должны понять! Через «Кворум» без всяких документов проходили огромные суммы! Сотни тысяч инвесторов вашего мужа разорены. Эти люди потеряли все. «А я разве нет?» – подумала Грейс. – Пока ваш муж намерен оставаться мертвым в глазах всего света и пока не проведено расследование, мы не можем прийти к какому-то определенному заключению. Но уже сейчас ясно, что мистер Брукштайн до какой-то степени замешан в мошенничестве самого серьезного характера. Украденные суммы… – Нет. Грейс встала. – Простите, но я не стану сидеть и слушать все это. Мой муж в жизни ни цента не украл. Ленни не вор! Он хороший человек и создавал «Кворум» с нуля. Скажи им, Джон! «Она все еще говорит о нем в настоящем времени, – подумал Кеннет Гревилл. – Бедный ребенок!» – Ваша преданность достойна всяческих похвал, миссис Брукштайн. Но моей неприятной обязанностью является уведомить вас, что в связи с вашими нынешними и, возможно, будущими финансовыми обстоятельствами вы больше не сможете жить на Парк-авеню. Мне очень жаль. По щекам Грейс покатились слезы. Чувство было такое, будто ее прицепили наручниками к мчащемуся на всем ходу поезду. Ее жизнь рушилась, и она ничего не могла сделать. За ужином Грейс почти не ела. Не разговаривала. Тупо смотрела в стену. Она выглядела худой и осунувшейся. – Ешь, Грейс, – велела Кэролайн. – В нашем доме правило – ничего не оставлять в тарелке. Правда, Джон? Джон заметил, с каким злобным торжеством Кэролайн глядит на Грейс. Кажется, жена наслаждалась страданиями бедняги. Наконец-то она получила возможность отомстить! Кэролайн напоминала кошку, играющую с пойманной мышью, перед тем как вонзить в нее когти. – Кэролайн права. Ты должна поддерживать силы, – пробормотал он. Грейс поднесла к губам ложку. Суп оказался холодным, и она едва подавила рвотный спазм. – Простите, я неважно себя чувствую. Если не возражаете, пойду к себе. Чем скорее закончится сегодняшний день, тем лучше. После встречи с адвокатами она чувствовала себя еще хуже, чем в тот день, когда береговая охрана сообщила ужасные новости. Весь свет только и говорит, что об этих идиотских деньгах! Можно подумать, ее интересуют эти деньги! Все, что ей нужно, – увидеть, как в дверь входит Ленни. Но в дверях появилась горничная. – Простите, что помешала, миссис Мерривейл. Пришел полисмен. Говорит, что у него срочное дело к миссис Брукштайн. – Нет! Пусть уходит! – запаниковала Грейс. – Пусть придет утром. |