Онлайн книга «Потом и кровью»
|
– Так это… на молитву в Архангельский храм зашли. Ой, красота-то! У нас в Твери такой нет. – Так вы тверские, что ль? – Ну да, тверские… Дядечка, нам бы пройти. – Дак идите – не держу, – дюжий стрелец в зеленом кафтане поправил на груди берендейку с пороховыми мешочками и, повернувшись, крикнул воротной страже: – Эй! Тут вон еще деревенщина… Артельщики тверские. – Плотники, что ль? – Не, каменщики. – Каменщики нам без надобности. А плотники бы сгодились! Эй, паря, у тебя, чай, среди плотников знакомых нет? – Да есть. А чего надо-то? – Сговориться бы – крыльцо на дворе поправить. – Так завтра и сговоритесь, ага. Кого спросить-то? – Кольшу, Федосьева сына, стрельца. Это я и есть – Кольша. – Ужо не забуду. Перейдя Неглинную по куцему деревянному мосточку, беглецы озадаченно остановились на небольшой площади с недавно восстановленной деревянной церковкой. – Ну… и куда теперь? – королева сверкнула глазами. – Знаю одного человечка, на Скородоме… тут недалеко. – Пусть и недалеко, да как пройдем-то? – резонно напомнила Маша. – Ночь на дворе, улицы все рогатками перегорожены, стрельцы везде. А где стрельцов нет – там лихие людишки. Шокеров наших на них не хватит. – Однако ж ты права, милая… Бросив рассеянный взгляд на отражавшуюся в реке луну, Магнус вдруг заметил… – Эй, лодочник! Лодочни-и-ик! Мать твою… оглох, что ли? Утлый челнок, повернув, пристал к берегу. – Почто орешь-то? – хмуро осведомился лодочник – кособородый мужик в темном зипуне и круглой суконной шапке, всем своим обликом напоминавший подмосковного крестьянина или какого-нибудь посадского человека из мастеровых. – Нам на Скородом бы… А то рогатки везде. – На Скородом, говоришь? Так я-то, вишь, в другую сторону. – Заплатим, сколько скажешь, только доставь! Хитрые глаза перевозчика вспыхнули алчностью: – А куда вам на Скородом? – Григория Ершова постоялый двор знаешь? – Гришку-то? Как не знать. А вы ему родня, что ль? – Считай, что родня. Постояльцы. – Дюжина «новгородок»! Посейчас. Сразу! – Ну… у нас нет сейчас. На постоялом дворе бы и… – Как знаете. Разочарованно свистнув, кособородый оттолкнулся от берега веслом. – Эй, эй! – замахал руками Магнус. – Я вот тебе… зипун свой отдам. – Сдался он мне… – Или… пока за деньгами хожу, сестрицу родную в залог оставлю. – Сестрицу, говоришь? Маша так и была, в чем сбежала: растрепанные волосы, накинутый поверх сорочки халат. – Ладно, – заценил лодочник. – Сестрица твоя – баская девка, только уж больно тоща. Не кормишь ты ее, что ли? Ну, садитесь уже – чего встали-то? Разворачивая челн, лодочник навалился на весла. Остались позади мрачновато-красные башни Кремля, освещенные ущербной луною, проплыли справа валы Китай-города, потянулся белый город, застроенный хоромами купцов и приказных дьяков. А вот и Скородом – Земляной город… – Вон, вон, к пристани давай, к вымолу, – привстав, показал рукой Арцыбашев. – Тут до двора Ершова – рукой подать. Сестрица посидит, а я сбегаю. – Давай, беги. Дюжина «новгородок» с вас – не забыл? Выбравшись на мостки, Магнус обернулся к супруге: – Ежели что – ты знаешь, что делать. Маша молча кивнула и улыбнулась – иди, мол, нечего тут рассуждать. Арцыбашев исчез, растворился в ночи. Лишь из-за заборов донесся злобный собачий лай. Цепные хозяйские псы, почуяв чужака, подали голос. – Ишь, разлаялись, – бросив косой взгляд на Машу, лодочник покачал головой. – Хозяйское добро стерегут, – усмехнулась дева. – Хороший пес немалых денег стоит. Где-то далеко за рекой вдруг зазвонил колокол. Его подхватил второй, третий. – Господи, – встрепенулась Мария. – Пожар, что ли? С чего так трезвонят-то? – В Кремле колокола бьют, – кособородый прислушался, приложив ладонь к уху. – Не, не пожар – на набат не похоже. К вечерне – поздно уже, к заутрене рано. Верно, случилось что. Так, не особенно для Москвы важное. Кто-нить что-нить украл или сбег. – Да как – не важное? – не выдержав, возмутилась княжна. – Это ж Кремль, не что-нибудь! Сам царь-государь здесь! – А вот и нет, – лодочник важно усмехнулся с видом человека, знающего все и вся. – Царь-батюшка наш Иоанн Васильевич, да пошлет ему господь здоровья, давно уж не в Кремле живет, а в слободе Александровской. Там дворец у него, палаты царские! Тут, на Кремле, Симеон Бекбулатович, царь, проживаху… – Ой, любит Иоанн Васильевич на части государство делить, – с недобрым прищуром королева сплюнула в воду. – То опричнина с земщиной, то вот – Симеон Бекбулатович, царь. Чтоб каждый в другом врага видел, чтоб стравить всех, чтоб… – А ты ведь не из простых людей, дева! – неожиданно перебил лодочник. Маша хмыкнула: – Ясно, не из простых. А ты как узнал? – Горда больно, строптива. О царе вон как говоришь – будто ровня тебе Иоанн Васильевич! – Может, и ровня, – с деланым безразличием отозвалась девушка. – Твое какое дело о моих речах? – Да боже упаси, мне и дела нету, – перевозчик замахал руками. – Плату токмо за провоз отдайте, ага. Да и ступайте себе с миром. А я уж – молчок! Неча мне в чужие дела лезти. – Правильно, – одобрительно кивнула Машенька. – Как говорит мой муж, меньше знаешь, крепче спишь. – О то и дело! Кособородый немного помолчал, поглядывая то на девушку, то на луну, потом шмыгнул носом и, словно бы невзначай, спросил: – Вот мне интересно, дева. Чтоб ты сделал, коли б я к тебе полез? – А ты попробуй! – глаза королевы сверкнули грозной грозовой синью. – Ну? – Что ты, что ты! – замахал руками лодочник. – Окстись! И в мыслях не было. Я ведь так просто спросил, для интересу. – Ну, вот тебе – для интересу, – вытащив из кармана халата нож, Маша тут же выставила лезвие и принялась крутить клинок в руке с такой непостижимой ловкостью и проворством, что у бедолаги перевозчика от удивления отвисла челюсть. Могла бы, конечно, вытащить и электрошокер – да боялась, что «мелкая молния» на лодочника впечатление не произведет. – Ну ты, дева, дай-о-ошь! – Я еще и не так могу. Да не пугайся ты, не разбойница я, не лиходейка… Э-эй! А ну, положи весло! Положи, я кому сказала! |