Онлайн книга «В объятьях богини раздора»
|
Пока Стас говорил, Иван получил возможность рассмотреть его получше. У Стаса сохранился прямой дружелюбный взгляд, плечи держали уверенную линию, ногти на руках были аккуратно подстрижены. Движения тоже были спокойные и неторопливые. Вспомнили ребят со двора. Все они разъехались, и Иван почти ничего не знал про бывших друзей. Стас, наоборот, через социальные сети нашёл почти всех и знал о каждом. Он взгромоздил на край стола ноутбук и принялся показывать Ивану фотографии выросшей дворовой команды. Графинчик незаметно опустел. – Стас…Ты помнишь Марину? – неожиданно для себя сказал Иван. – Не знаешь, где она сейчас? Стас оторвался от ноутбука. На его лице появилось странное выражение – смесь замешательства, удивления и тревоги. – Ты… что, до сих пор?.. – спросил он. – Нет, что ты, – Иван рассмеялся. – Так просто, вспомнилось, и спросил. – Фух, чёрт, а я так даже напугался. – Стас смущённо взъерошил волосы. – Я, понимаешь, совсем забыл, что у вас что-то было… Марина – жена моя. У нас, я говорил уже, двое мальчишек… Такого Иван не ожидал. Перед глазами отчётливо встали фотографии, разбросанные на светлой столешнице, в ушах прозвучал смущённый голос Стаса: «Она не такая, как ты думаешь…» Неужели Стас тогда оговорил девушку? Зачем? Неужели для того, чтобы избавиться от Ивана?! Взрослый, серьёзный человек, Иван Николаевич Ильин вдруг снова стал семнадцатилетним. Забыв о приличиях, он выпалил: – Но… фотографии?.. Помнишь? Ты говорил, что у неё… – Он запнулся. Закончил после паузы: – Мм, личная жизнь… богатая… Стас достал из стенки бутылку водки и, не слушая протесты Ивана, открыл. Разлил по стопкам. Иван напряжённо ждал ответа, а Стас не торопился. Заговорил задумчиво: – И фотки, и жизнь… Всё было. И знаешь… мне как-то сначала не особо хотелось… с ней. Ну, девчонка и девчонка, у меня их знаешь сколько было… А потом полгода прошло. Ещё полгода… И я понял, что не хочу её отпускать. Иван молча смотрел ему в лицо. – Так как-то получилось. – Стас пожал плечами. – А она? – И она. Иван молчал. Странно было видеть своё давно забытое прошлое, которое всё это время жило, как оказалось, в этой квартире, ходило, дышало, обустраивало свою жизнь. Стас по-своему истолковал его молчание: – Потому что, Ваня, если ты чувствуешь, что встретил свою женщину, то её держать надо двумя руками… Даже если она ошибается, оступается… Вот уж сколько лет живём-поживаем, счастья наживаем. – За вас! – Иван первый поднял стопку. – Ну и ты ведь не точишь всю жизнь слёзы без Марины, – поднял стопку и Стас. – Ты тоже смог встретить свою женщину… – Это точно! – подтвердил Иван. – Но фотографии эти, конечно, мне долго покоя не давали, – похрустев огурчиком, задумчиво сказал Стас. – Не сразу, а потом уж… Марина сказала, что снимала её подруга, фотограф. Баловались, сказала, интересничали… Предложила с подругой той познакомить, я отказался… Помаялся-помаялся, да и решил выбросить из головы… Он вопросительно посмотрел на Ивана. – Значит, и ты примерно в то же время перестал заниматься благотворительным сексом? – поторопился перевести разговор Иван. – Никогда не мог понять, как у тебя так выходило – со всеми… – А у меня, понимаешь, была такая тема в юности, – тоже поспешно заговорил Стас, – что я проживу короткую жизнь… Что не доживу до старости, да что там – даже до сорока лет… Иван вскинул изумлённые глаза. – Глупо, конечно, но у меня так было, – Стас пожал плечами. – А сейчас?.. – Чёрт знает… Куда-то ушло. Вот сорок переживу – и совсем успокоюсь… Стас выбрался из-за стола, чуть не свалив ноутбук, взял из кресла гитару, затренькал, настраивая. Приладил на колене и, негромко наигрывая, запел: – Ой, ты не вейся, чёрный во-о-орон, ой, над моею галааавой, чё-оорный ворон, чёрный вооорон, чёрный ворон, я не твой… «Вот за этим я сюда приехал, – подумал Иван. – За тем, чтобы Стас сказал мне главные слова. Узнать, что Марина счастлива со Стасом. Услышать, как Стас поёт». Внутри него всё перемешалось: благодарность, пронзительная нежность; качалась дымка лёгкой, светлой грусти, и в горле стоял ком. Они проговорили до позднего вечера. Допили бутылку. Стас пел, и, когда пел, в его голосе звучала серьёзная, почти торжественная сосредоточенность, и совсем не чувствовалось опьянения. – Нравится тебе, как я пою? – неожиданно спросил он, когда Иван засобирался домой. Стас не останавливал его, не просил задержаться, но видно было, что ему жаль расставаться. Иван надевал ботинки. Застыл с ботинком на одной ноге. Ответил растроганно: – Очень. Очень! Ты – настоящий… – Эх, а ведь думал жизнь связать с гитарой, с песней… – ероша волосы, признался Стас. – А не с той ерундой, которой занимаюсь… – Почему же не стал? – Побоялся. Подумал: пороху не хватит… Всю жизнь жалею. – Ничего, ещё не поздно, – попытался утешить Иван. – Да нет, я так-то не горюю, – спохватился Стас. Видимо, ему стало неудобно перед Иваном за вырвавшееся признание. – Просто вижу, что ты занят тем, что с детства любил, нравится тебе… Счастливый ты человек, Ильин! Иван удивился: Стас завидовал ему! Беззлобно, по-хорошему; он считал Ивана счастливым… «У него талант, – мелькнуло у Ивана. – Он работает массажистом и физкультурником. А он артист. Он должен был стать артистом. Он страдает, что у него что-то не то с работой, а всё «не то» – это то, что он родился артистом…» Иван посмотрел на друга юности с сочувствием. Похлопал, как тот его когда-то, по плечу: – Стас… Ты не кисни. Сейчас клубов полно, авторская песня, ещё что-то… Ты поищи единомышленников… – Да ладно, – уже немного с досадой отмахнулся Стас. И попросил: – Не теряйся. Не у меня, так в кафешке где-нибудь давай ещё встретимся… Звони, ок? Иван, изумлённый нечаянно открывшейся тайной, только молча кивнул. И уже позднее, гораздо позднее, когда он ехал домой на заднем сиденье такси, в его голову вдруг пришла спокойная ясная мысль: он отпустит Наталью. Фотограф или кто-то другой – неважно, если этот «кто-то» поможет ей вернуться на сцену… Потому что если этого не случится, она будет несчастна, как Стас Котов… Да! Он не будет пытаться реанимировать отношения, оправдывать и оправдываться… Он не станет больше вмешиваться в течение событий Натальиной жизни. Уйдёт в свою жизнь… За окном мелькали огни фонарей, фары встречных машин высвечивали фигуры прохожих, деревья и кусты, за которыми шли лужайки, детские площадки; собаководы выгуливали в темноте четвероногих подопечных. Очертания домов с освещёнными окошками, встающие за придомовыми территориями, вызвали в нём щемящую тоску. В окнах за спущенными гардинами шла жизнь. Там готовились ужины, на стол ставились тарелки, и какая-нибудь Наталья садилась напротив своего мужа и с улыбкой наблюдала, как он ест… задавала вопросы, и муж отвечал ей с набитым ртом, а она улыбалась и ахала… |