Книга Вторжение. Взгляд из России. Чехословакия, август 1968, страница 11 – Йозеф Паздерка

– Правда ли, что именно ваши подразделения арестовывали Александра Дубчека?

– Не знаю, кто конкретно его арестовывал ^[37], но за ним приехал бронетранспортер, и в качестве охраны к нему приставили подразделение из моего полка. Дубчека вывели в их сопровождении и увезли на бронетранспортере в аэропорт. Говорят, он был бледным, оцепеневшим и все время молчал. В аэропорту его посадили в самолет, и он улетел…

– Какие еще боевые задачи были у вас в центре Праги?

– Главным образом подавить сопротивление на Чехословацком телевидении. Контрреволюционные элементы поджигали вокруг здания машины и автобусы, со всех сторон валил дым, на крыше стояла съемочная группа с телевизионной техникой и транслировала на весь мир кадры, как Советская армия поджигает автомобили. Это была неправда ^[38]!

– Когда именно это происходило?

– 21 августа где-то во второй половине дня; еще до 14 или 15 часов из здания телевидения велась трансляция за рубеж. Я взял один моторизованный стрелковый батальон и десять танков, то есть танковую роту, и мы направились к зданию телевидения. Но на улицах стояли баррикады, я не ожидал, что их будет так много. Точно так же как и людей. Там были женщины с детьми, с колясками. Я боялся, что произойдет какая-нибудь заваруха, но наши танкисты справились с ситуацией, никого не ранили и не задавили. Автомобили – да, ведь нам нужно было как-то проехать, а шоссе были забиты припаркованными машинами. Когда мы прибыли к зданию телевидения, его обстреливало подразделение из другой дивизии. Репортеры между тем покинули крышу, кабели были перерезаны, а трансляция прервана. Поэтому я со своими солдатами вернулся на место дислокации. Ехали мы через Вацлавскую площадь. Но там была куча народу. Толпы наседали на нас с гневным ропотом. Потом на минуту установилась тишина, а затем снова раздался этот ропот. Это было ужасное зрелище и очень сложная ситуация.

– Что же вы сделали?

– Я не знал, что делать. Этих людей невозможно было остановить. Мы не могли открыть огонь, это была бы бойня. Но они подожгли наши танки, горел и мой танк. Дело принимало опасный оборот. У одного из офицеров толпа вырвала планшет с картой. Карта – это секретный документ, каждый офицер нес за нее ответственность, его могли отдать за это под суд! К тому же со стороны музея, с верхней части Вацлавской площади, по нам начали стрелять, поэтому я был вынужден отдать приказ открыть огонь из автоматов. Не в людей, а только в воздух. После нескольких залпов толпа отступила ^[39].

Кстати, сейчас говорят, что русские нанесли ущерб Национальному музею. Это неправда, специально мы в него не стреляли. Мы целились в воздух, хотя какие-то следы от пуль, наверное, на стенах остались.

Когда я стал выбираться из горящего танка, из здания напротив в меня кто-то начал стрелять. Меня чуть не убили. Меня спас заряжающий, который тоже вылезал из танка. В него попала пуля, предназначавшаяся мне.

– Когда и где конкретно это произошло?

– 21 августа во второй половине дня на Вацлавской площади.

– Но чешские историки ничего подобного не фиксируют и исключают возможность, что со стороны музея или из окрестных домов в вас мог кто-то стрелять.

– Мне незачем что-то выдумывать, так оно все и было. Я выбирался из танка, а стрелок между тем, вероятно, прицелился и выстрелил – сюда, мне в висок. Но заряжающий танка выбирался вслед за мной, и пуля попала ему в плечо. Это меня спасло, а иначе я бы погиб.

– Еще раз повторяю: с чешской стороны таких свидетельств не существует.

– Этого не может быть ^[40].

– Как вы выбрались с Вацлавской площади?

– Нам потребовалось довольно много времени, чтобы справиться с толпой. Из горящего танка я вдруг увидел прямо перед собой во главе группы людей громадного чеха в распахнутой на груди рубашке, кричавшего: «Давай, застрели меня!» Представляете? Танк горит, я нахожусь внутри и не знаю, что делать. Это был второй раз, когда я чуть не погиб, то есть чуть не сгорел в танке. Я отдал приказ остановиться, чтобы не задавить этого человека. К счастью, он наорался и ушел. Танк мы в конце концов потушили.

– Во время боев и демонстраций в центре Праги и в других местах в Чехословакии погибло больше ста человек, почти исключительно невооруженных гражданских лиц. Вы чувствуете свою ответственность за их смерть?

– Гражданских лиц? Не может быть. Не знаю, как обстояли дела у остальных, но моей дивизии это не касалось. Говорили, что велись бои у здания радио и у вокзала, но я в это не верю. В моей дивизии, кроме трех танкистов, погибших в аварии, потерь не было. Клянусь честью генерала Советской армии!

– Но факты этих жертв подтверждены, установлены конкретные имена.