Книга Студентка с обложки, страница 52 – Робин Хейзелвуд

Я чуть не роняю бокал:

— Ой, блин!

— Ты к кому ходила? — спрашивает она. — К какому врачу?

— Доктору Риксому.

— Кому-кому?

Я подробно рассказываю Пикси о своем визите к пластическому хирургу.

— «Бинго»? — бормочет она. — «D»?.. Губы?

Черт… Пикси засасывает щеки, мне эта гримаса знакома.

— Не одобряешь, да? Ладно, дай я угадаю: у тебя есть подруга, которой пять раз сделали плохую грудь. Но я же еще не сказала, что решила! Я только думаю! Думаю! Это мне нужно для работы! Это предпринимательские расходы — ты кому звонишь?!

— Маме. Надо навести справки.

Мать Пикси в светской рубрике называют Сэнди Смайс, а в миру — Силли Сэнди. «Силли» не от слова «глупая» ^[63], а от слова «силикон». Я бросаюсь вперед.

— Нет, Пикси! Нет!

— Нет?! — Пикси загораживает от меня телефон. — Эмили, если ты ложишься под нож, это, блин, будет не с хирургом, который сидит в Сентрал-парке и предлагает оптовые скидки! — кричит она и давит на телефонные кнопки.

— Пикси, пожалуйста, положи трубку и УСПОКОЙСЯ! Я же сказала, я думаю, я еще не решила!

После мучительной паузы Пикси кладет трубку.

— Спасибо.

— Пожалуйста. — Явно решив, что ей все-таки хочется пить, Пикси достает из холодильника бутылку. — Так сколько у тебя времени, чтобы решить?

Я молчу. В приемной доктора Риксома мне сказали, что у него как раз освободилось время из-за чьего-то отказа, а иначе придется ждать шесть недель.

— Тридцать шесть часов.

Меня покрыли шоколадные брызги.

— Очуметь! Что же мы тут стоим? Надо же бежать разузнавать!

Пикси тараторит:

— Купим порнографический журнал в киоске, нет, погоди, есть клуб под мостом Квинсборо…

У меня план получше; правда, его нужно претворять в жизнь в одиночку. Один телефонный звонок, и время пошло.

«Иль солеро» — итальянское кафе в районе «Утюга», неподалеку от «Шик». Кафе открылось недавно, симпатично обставлено, но не настолько, чтобы посетители очень уж засиживались. Во вторник в три часа дня я здесь одна. Через десять минут заходит Грета.

— Привет, крошка!

— Привет!

У Греты выходной, сказала она мне по телефону. Супермодель одета в белую кашемировую водолазку и выцветшие, рваные джинсы. Волосы собраны в хвостик. Лицо не накрашено. Конечно, она все равно красавица, но, обняв ее, я удивляюсь, какой она стала хрупкой. Когда я отстраняюсь, замечаю, что у Греты темные круги под глазами.

— Ужас! Я совсем не выспалась из-за этих перелетов, — говорит она, отодвигая свой стул.

А, понятно…

— Много летаешь?

— Только что вернулась с Анд.

Мы какое-то время обсуждаем Анды и другие экзотические места по всему миру. Мне почти нечего рассказать, а вот Грета, если ее послушать, последние два месяца побывала чуть ли не на всех горных хребтах Северной и Южной Америк. В горном сухом климате можно найти прекрасный фон для осенних коллекций, которые как раз сейчас снимают.

После этого мы ненадолго вспоминаем Доминиканскую Республику, в основном ограничиваясь восклицаниями вроде «Тедди был странный!» или «Меренга — это чудо!».

— Короче… — Грета отрезает крошечный кусочек курицы. — Хорошая была поездка.

— Да, точно.

— Я рада, что ты позвонила.

— Я тоже.

Грета отпивает воды. Я глубоко вдыхаю. Ну вот, все по верхам обсудили, обед почти закончился. Пора переходить к делу.

— Грета, с тех пор, как мы в последний раз виделись, я немного набрала в весе.

Грета сочувственно улыбается и ждет продолжения. Ну да, конечно, она заметила, как я — ее хрупкость и темные круги под глазами. Я смущенно оправляю рукава рубашки и придвигаю стул к столу, а потом продолжаю.

— И теперь я должна сбросить вес или… э-э… или…

О боже! Это сложнее, чем я думала. Сложнее и глупее. Что я вообще себе думала? Мы ведь об этом никогда не говорили! Грета не упоминала о них даже вскользь!

Я только знала, потому что видела… чувствовала… мне так показалось.

Грета внимательно смотрит на меня.

— Или мне придется ставить импланты, — заканчиваю я.

Она ерзает.

— И ты хочешь, чтобы я рассказала тебе, как это.

— Да…

Я хватаю свой стакан воды и пью залпом. Ужасная ошибка. Ужасная!

Но Грета меняется до неузнаваемости.

— Я их обожаю — обожаю! — выдыхает она. — О-бо-жа-ю!

Супермодель потряхивает бюстом. Официант, которому повезло это увидеть, держит кувшин с водой, которая после нескольких движений соска переливается через край стакана в тарелку и мне на колени.

— Allora, allora! ^[64] Простите, умоляю, простите!

Грета смотрит, как зардевшийся официант бежит за полотенцами и салфетками.

— Видишь? Такого бы раньше никогда не было. У меня была такая, ну, знаешь, спортивная фигура.

— Да ну, серьезно? — Я снимаю с брюк лист эндивия.

Грета берет с тарелки нетронутую булочку и разрывает ее. Шмяк! Половинка булки ложится на скатерть жалким подобием блина.

— Вот такая.

Я опускаю глаза.

— Перестань, крошка, ты как минимум целая булочка!

Господи, спасибо и на этом.

— А теперь? У тебя размер…

— «С».

— Не «D»?

Моя спутница чуть не падает со стула.

— «D»?! Конечно, нет! «D»! Да я бы не влезла ни в один дизайнерский образец, значит, прощай показы, и редакционный материал тоже — а это сгубило бы мою карьеру.

Даже не говори мне, что хочешь «D»!

— Что ты!

Грета нарочито промокает лоб.

— Делай себе «С», максимум, вот мой совет — и даже не думай! Тебе дико понравится! Шикарное капиталовложение! Тогда я скажу про тебя Джули Бейкер, она возьмет тебя в «СИ», я точно знаю! И нас обязательно пошлют куда-нибудь вместе. Ура, будет так весело! Вот увидишь, когда познакомишься с Уолтером Йооссом. Он самый классный фотограф! Он будет снимать нас вдвоем! Супер!

— Да, да, — говорю я, хотя думаю совсем не о снимках вдвоем, а о собственном соло на обложке. С пышным бюстом, в белом открытом бикини — открытом, но не слишком, а в меру. Я буду улыбаться, слегка и понимающе. Мои волосы будут развеваться. Небо будет оранжево-розовым. В облаках будет написано «Спортс иллюстрейтед». А внизу надпись: «Дива на Мальдивах!».