Книга Рублевый передоз, страница 84 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Послушай, приятель, ты начинаешь действовать мне на нервы, а это нехорошо. Для тебя нехорошо, – играя роль плохого полицейского, зашипел Крячко.

– Слушайте, я правда не помню, когда в последний раз был у Подольского, – продолжая юлить, проговорил Власов. – Может, спросите у него, раз уж он жив и здоров?

– Вы пообещали кормить его рыбок, – напомнил Гуров. – Подольского не было в городе две недели. Сколько раз за это время вы ездили к нему?

– Как обычно. Дважды в неделю.

– С какой целью вы открывали пожарный выход?

– Где?

– В квартире Подольского.

– У него в квартире есть пожарный выход? – удивился Власов. – Впервые слышу.

– Думаешь, мы тебе поверим? – прорычал Крячко.

– Это правда. Ни о каком пожарном выходе я не знаю. Когда я приходил к Подольскому, то всегда пользовался обычной дверью. Других вариантов он мне не показывал.

– Криминалисты уже работают в квартире. Они найдут ваши отпечатки пальцев на замке и ручке пожарного выхода.

– Ничего они не найдут, потому что я никогда не касался запасной двери. – Голос Власова зазвучал смелее.

– Как вы познакомились с Альбертом Штейном? – сменил тему Гуров.

– Понятия не имею, кто это. Никогда не был знаком с человеком с таким именем, – ответил Власов.

– И в квартире его не были? И не брали оттуда то, что вам не принадлежит?

– Не был и не брал!

Гуров видел, что тот говорит правду. Понял это и Крячко. Он выпустил руку Власова, но предупредил:

– Без глупостей, парень. Разговор еще не окончен.

– Послушайте, я не знаю, что произошло в доме Подольского, но уверяю вас, дело пойдет быстрее, если вы введете меня в курс дела, – попросил Власов. – А то задаете разрозненные вопросы, вот я и теряюсь.

– Хорошо, попробуем зайти с другого конца, – согласился Гуров. – В доме, в котором проживает ваш друг Подольский, несколько дней назад совершено убийство. Убит Альберт Штейн, известный столичный архитектор.

– Стойте, я понял! – воскликнул Власов. – Штейн – это сосед Подольского. Немец, архитектор. Как же я сразу не просек?

– Так вы все-таки с ним знакомы?

– Нет, незнаком. Фамилию его слышал, только запамятовал. Мы с Подольским между собой его Немцем звали, из-за фамилии. Он владелец пентхауса, только в другом крыле, правильно?

– Да, это так, – кивнул Гуров.

– Так бы сразу и сказали, а то твердите про рыбок, да про выход запасной, а до сути не доходите, – облегченно вздохнул Власов. – Соседа Подольского я знаю. Вернее, кое-что о нем слышал от самого Подольского. Говорят, он сам проектировал этот дом. Еще говорят, что он считается самым модным архитектором в столице. Из-за его модности квартира Подольского вдвое дороже, чем точно такое же жилье во многих районах столицы. Это как если бы вы купили квартиру в одном доме с Брюсом Уиллисом или Мадонной, но на российский лад. Подольский хвастался этим обстоятельством. И даже заявлял, что со временем квартира взлетит в цене, когда Немец постареет и уже не будет проектировать дома. Он еще шутить любил, мол, покупка этой квартиры выгодное вложение капитала. Я думаю, он не преувеличивал.

– Итак, Штейна вы признали. С этим разобрались, пойдем дальше, – проговорил Гуров. – Скажите, вы когда-нибудь лично с ним встречались?

– Ни разу. Подъезды у Подольского и этого архитектора разные, и входы в них на противоположные стороны. Балконы тоже на разные стороны. Всего одна общая стена, да и та небольшую площадь занимает. Пересечься нереально.

– Разве что на крыше, – как бы ненароком вставил Крячко.

– А что на крыше? – переспросил Власов.

– Встретиться там могли.

– Очень странное предположение, – протянул Власов. – Думаете, ваш архитектор любитель по крышам разгуливать? Или Подольский на вечерний променад туда шастает?

– Надеялся, что вы меня просветите. Ведь зачем-то Штейн придумал эту хитроумную систему с индивидуальным тамбуром для владельцев пентхауса и собственным выходом на крышу.

– Жаль, что нельзя спросить этого у Штейна, – вздохнул Власов.

– Действительно, жаль, – согласился Гуров. – Штейну вопросов уже не задашь, а от вас я жду признания. Вам-то ничего не мешает это сделать.

– Послушайте, я понимаю, как все выглядит, – начал Власов. – Вечно безденежный мужик, играющий на тотализаторе, готовый ехать через весь город, чтобы заработать лишнюю пару сотен. Перспективная кандидатура на роль убийцы. А если из квартиры еще и деньги пропали, так и вовсе идеальная. Только я к смерти архитектора никакого отношения не имею. Ищите настоящего убийцу, не тратьте на меня время.

– Хорошая речь, – похвалил Гуров. – Душещипательная. Жаль только, что не проливает свет на вопрос, каким образом в кладовой Подольского все предметы, перекрывающие доступ к запасному выходу, переместились в другое место, а замок на этом самом выходе оказался открыт. Как бы нам ни хотелось, но более перспективной кандидатуры на роль убийцы не найти. Не хотите признаваться здесь, придется отвезти вас в отдел, а там оформить в СИЗО. Посидите денька три, может, и признаетесь. Или хоть память освежите. А то ничего не помните – ни имени архитектора, ни планировки квартиры. Какого числа у Подольского были, и то не вспомнили. Куда это годится?

– Дежурную машину вызывать или на своей отвезем? – спросил Крячко, полагая, что Гуров действительно решил продолжить допрос в официальной обстановке.

– Вызывай. Сдадим дежурным, пусть они его оформляют. Мы с тобой и так все сроки переработали, – ответил Лев и незаметно подмигнул Крячко, призывая его подыграть.

– И правильно, – вступил в игру Стас. – Не полковничье это дело по ночам допросы устраивать да подозреваемых по изоляторам развозить.

Он вынул телефон, но номер набрать не успел. Власов шумно вдохнул воздух и громко заявил:

– Последний раз у Подольского я был спустя три дня после его отъезда. И все. Больше туда не ездил.

Гуров и Крячко переглянулись. Стас подмигнул Гурову, намекая на то, что план его сработал, и обратился к Власову:

– А вот теперь, приятель, во всех подробностях, обо всем, без пауз и остановок. И чтобы без вранья и уверток. Ты меня понял? Начинай.

– Вы не подумайте, ничего криминального со своей стороны я не делал, – поспешил оправдаться Власов. – Глупость – возможно, но не преступление. Короче, когда Подольский уехал, он, как всегда, оставил мне ключи от пентхауса. Я должен был ездить к нему примерно один раз в три-четыре дня. На четыре дня корма вполне хватает. Короче, уехал он во вторник, я был у него в четверг. В пятницу работал, а в субботу здесь, в баре, зависал. Настроение у меня было отличное. Калым кое-какой подвернулся, так я на нем три «штуки» срубил. Хотел немного пошиковать, поставил на любимую команду, они как раз в этот день играли. А те возьми и выиграй. Я свои три «штуки» в тройном размере получил, ну, и выпил лишнего. Не напился, нет, просто хлебнул больше обычного.