Книга Цитадель, страница 26 – Гай Юлий Орловский, Марго Генер

Серая хмыкнула и посмотрела на ворга сочувственно. В глазах читается: все бесполезно. Затем показательно выпрямилась, приоткрывая глубокое декольте, и, словно на веревочках, взлетела на замшелое бревно позади себя.

– Ну что, премудрый ворг, – произнесла она. Уши кокетливо шевельнулись, Каонэль уселась на бревно верхом. – Как успехи?

Лотер промолчал. Эльфийка поправила серебряную прядь за ухом и продолжила задумчиво:

– Никто не хочет никого слушать. Кидаются друг на друга, как свора бешеных собак. Удивительно, что еще драк нет.

– Это пока, – глухо отозвался ворг. – Тут не Межземье, за убийство в камень не превратишься. Стоит начать, и потекут реки крови, а уж какая она будет – эльфийская, человечья или гоблинская, – не важно.

Теонард наконец открыл глаза и по-королевски оглядел спорящую толпу. Крона липы раскинула широкую тень над головой, накрывая прохладой. Сначала человек не обращал внимания, но теперь стал кутаться в плащ.

Голуби в клетке под спиной тихонько воркуют, чистят перья и втягивают головы. Птиц он перетащил сразу, как разобрались с гномом. В такое время они обычно уже спят, но в условиях похода весь режим сбился и теперь вообще непонятно, когда засыпают.

– Я же говорил. Надо взять в долг, – сказал он зевая. – Идея блестящая, все до нее додумались. Просто не могут выразить по-человечески.

– Да какой долг! – огрызнулся Лотер и, повертевшись на месте, сел под дерево. – Они ни в долг, ни без долга не могут. Смотри, как глотки надрывают, вон, гарпия уже косится на гоблина. Еще немного – и нападет. И этот еще, с бычьей башкой…

Ворг тяжело вздохнул. Меньше всего в жизни ему нравилось разбираться с проблемами. В жизни полузверя прежде существовала охота, мертвяки с вкусными косточками, от которых обороты проходят как по маслу, ну и дочки сыроваров с пышными формами. Теперь приходится слушать вопли эльфиек, гоблинов и остальных. А те даже не пытаются разобраться.

Он прошептал, словно проговаривая, ему лучше думалось:

– Чародей не просто так собрал разношерстную публику. И не просто так сказал про Цитадель.

– Затылок горит! – неожиданно выпалила Каонэль и вскочила с места.

Брови серой сшиблись, глаза тревожно расширились, уши встали торчком. Она завертела головой и схватилась за антрацитовую рукоять. Со стороны плато прилетел порыв ветра и принес странный, незнакомый запах. Деревья обеспокоенно закачались, словно тоже учуяли опасность.

Лотер, недовольный, что снова прервали поток мыслей, прорычал:

– Водички попей.

– Да при чем тут вода! – отчаянно выкрикнула Каонэль, дергая ушами. – Так всегда происходит перед бедой.

В этот момент воздух задрожал от стрекотания. Запахло то ли вяленой рыбой, то ли давно не стиранной одеждой. Те, кто сидел, повскакивали и завертели головами в поисках источника звука. Остальные же схватились за оружие, амулеты и все, что попалось под руку.

Стрекотание повторилось. На этот раз звук донесся откуда-то из середины каменной равнины или даже ее недр. Послышался противный цокот, словно металлические когти царапают камень. Через несколько мгновений из трещины в центре плато показалась хитиновая конечность. На покрове пучки фиолетовых волосков, от них матовое сияние.

За ней появилась еще одна, и еще, пока весь огромный паук не выполз на поверхность. Круглое брюхо соткано из фиолетового света, внутри пульсирует нечто вроде сердечника и пускает тонкие стрелы.

Два черных, как бездна, глаза смотрят застывшим взглядом на собравшихся. Еще четыре прямо под ними хищно поблескивают. Внизу головы челюсти, похожие на огромные клещи, в глубине рта еще одни, чуть поменьше.

– Что за чертовщина? – выдохнул Теонард и подскочил, хватаясь за клетку с голубями.

Паук остановился на краю трещины и качнулся на тонких лапах. Челюсти распахнулись, открыв сияющий фиолетовый пищевод. Тварь застрекотала и плюнула чем-то вязким и белым.

Все, как по команде, отпрыгнули назад. Липкая субстанция с чавканьем шмякнулась на камни. Через секунду в том месте образовалась неглубокая дыра с опаленными краями. Паук выжидающе замер у обрыва, раскачиваясь на хитиновых лапах.

Ветерок, который никак не может определиться, с какой стороны дуть, снова принес порцию тухлого запаха и заставил всех сморщиться.

– Я же говорила, – с досадой произнесла Каонэль, – затылок горит.

Первым в себя пришел ворг. Он окончательно ощетинился, выпустив огромные клыки. Лицо покрылось шерстью, как у медведя.

Лотер зарычал так, что услышали даже в самом конце лагеря:

– Отступайте к лесу!

– А как же Пушок? – затравленно спросила Каонэль.

– Да улетит твой Пушок, – рявкнул ворг. – Вон, смотри.

Он указал на нетопыря, который, увидев паука, взмыл в воздух и теперь стремительно удалялся. Эльфийка печально вздохнула, но потом лицо ее просветлело, словно до чего-то додумалась. Серая натянула капюшон на голову и ринулась к лесу.

Мелкинд бросил на ворга недовольный взгляд и хотел что-то сказать, но рядом шлепнулась новая порция жгучей жижи. Пришлось спасаться бегством.

Разношерстная толпа помчалась между деревьями, надеясь в большом лесу укрыться от твари. Даже каменный тролль проявил чудеса прыткости, обогнав гоблина и быкоголового. Гарпия и та поспешила к кронам.

Теонард упорно тащил клетку за собой. Бросить голубей ему не пришло в голову, потому что птицы тем ценны, что способны на то, чего он сам не может. Когда он вместе с остальными добрался до начала большого леса, паук словно спохватился и с визгом бросился следом.

Вечернее солнце просвечивало насквозь сияющее брюхо. Ветер слегка растрепал потоки внутри тела, и теперь чудовище казалось охваченным лиловым сиянием.

Оно воинственно застрекотало и прибавило скорость. При его размерах это значит: будет у рощи через минуту, а потом и до леса доберется. Стоит только справиться со стволами.

– И что теперь? – спросила Каонэль, когда они добежали до больших деревьев. – Он же, как таран, сомнет рощу и прорвется сюда.

– А вот что! – прогудел Тарнат, который оказался совсем рядом с эльфийкой. – Пришибем гадину! Это всего лишь паук, хоть и велик размерами.

Борода гнома всклочилась, в голубых глазах мелькнула такая решимость, что серая отшагнула. Он вытащил из-за пояса небольшой топор и прыгнул вперед, перелетев через самшитовый куст. Когда между деревьями показалась хищная морда, гном широко размахнулся и с разворота метнул.

– Сгинь, супостат! – крикнул он и отскочил назад, уверенный, что его маневр удался.

Все оглянулись на гнома, который едва не споткнулся о корягу, отходя назад, и застыли в немом ожидании.

Топор просвистел мимо стволов, не коснувшись ни единого листочка. Промчался мимо старой елки, которая растет тут, наверное, с сотворения мира. Затем мимо поваленного бревна, на котором несколько минут назад сидела эльфийка. И, наконец, ударился в панцирь паука. Острие застряло между верхними глазами и рассекло голову надвое.