Книга Волшебство на льду, страница 21 – Матильда Бонетти

– Даже не представляю себе, – ответила Садия, разведя руками. – Может, она просто не так ужасна, как мы о ней думаем.

Клео поджала губы.

– «Удачи тебе на зачете, Садия, ты такая молодец», – повторила она, передразнивая лисью улыбку Жасмин. – Не верь ей.

Она только что видела, как Джаз подлизывалась к Садии, и ее фальшивая улыбка ей совсем не понравилась.

Садия решила сменить тему:

– Послушай, Клео, может, встретимся все вместе перед зачетом, и Анжелика тоже, чтоб подготовиться?

Клео просияла:

– Да! Я тоже об этом думала! Мы должны попробовать шаги хотя бы на полу без коньков и… – Она заулыбалась еще шире. – И решить, что надеть! Встретимся все вместе у меня дома?

Садия вытаращила глаза. Клео не любила рассказывать всем о том, что ее отец – Мануэль Цукко: она боялась, что потом к ней будут приходить в гости только из-за этого. Но не успела она возразить, как раскрасневшаяся Анжелика вошла в раздевалку, улыбаясь до ушей.

«Кажется, она покраснела не только от быстрого катания», – подумала Садия.

– Девочки, у меня идея! – воскликнула Анжелика, усаживаясь рядом с ними на скамейку, чтобы снять коньки. – Приходите ко мне завтра после обеда в гости – порепетируем зачетную программу! А еще одежда! У меня так много платьев, которые я носила в балетной школе, они могли бы прекрасно подойти. А вы приносите то, что у вас есть!

Клео и Садия переглянулись. Они еще никогда не видели Анжелику в таком приподнятом настроении.

– Что случилось? – спросила Клео, изогнув бровь. – Ты просто светишься! Произошло что-то особенное или ты просто так рада нас видеть?

Анжелика улыбнулась, ее глаза сияли.

– Конечно, я счастлива вас видеть, – ответила она, подмигнув. Потом, подумав, добавила: – Клео, а как же ты будешь тренироваться без Давиде? Может, пригласим его тоже…

Клео поморщилась.

– Он прекрасно видел меня на катке, но даже не соизволил подойти, – вздохнула она. – Очевидно, ему неинтересно тренироваться со мной, иначе он не терял бы время с этой Я-лучше-Каролины-Костнер, – заключила она, закатив глаза.

Анжелика и Садия прыснули.

– Знаешь, – сказала вдруг Анжелика. – Ты слишком холодна с ним. – Это были те же слова, которые сказала ей Клео насчет Макса.

Клео шутливо толкнула ее.

– Она права, – вмешалась Садия. – Ты тоже могла подойти к нему и предложить потренироваться…

– Да вы сговорились? – возмутилась Клео. – Давайте поговорим о серьезных вещах. Во сколько собираемся у тебя, Анжелика?

Клео слезла с велосипеда и наклонилась к заднему колесу. Этот свист ни с чем не перепутаешь – она снова проколола колесо. Какой кошмар! Она съезжала с тротуара, направляясь к дому, и, наверное, ей попался камешек на дороге. Девочка поправила коньки, которые соскальзывали у нее с плеча, и осмотрелась. Уже темнело, и она хотела вернуться домой до вечера, но если ей придется толкать велосипед, кто знает, сколько времени это займет… И потом, было слишком холодно, чтоб идти пешком, – крутя педали, она хоть согрелась бы! Она могла бы привязать велосипед к первому попавшемуся столбу и позвонить матери на мобильный, чтоб та забрала ее. Порывшись в кармане куртки, Клео достала телефон и поморщилась – отключен. И она знала почему: батарейка садилась уже вчера вечером, и она забыла зарядить ее. Единственным приятным фактором были рождественские огоньки, освещавшие дорогу.

В двух сантиметрах от нее промчалась машина, отчаянно сигналя. Клео отпрыгнула назад.

– Эй, ты хочешь попасть под машину? – крикнул кто-то. Она обернулась, чтоб ответить этому водителю-убийце… но это был Давиде, который остановился на противоположной стороне дороги. Он был на своем синем велосипеде, черная куртка была застегнута на все кнопки под горло, а рюкзак с коньками висел за плечами.

– Как будто я в этом виновата, – ответила она раздраженно и подумала: «Не хватало еще этого красавчика».

Давиде спустился с велосипеда и перешел через дорогу, толкая его перед собой, затем поставил его, закрепив педаль на краю тротуара.

– Проткнула колесо? – спросил он, осматривая заднее колесо.

– Какая невероятная интуиция!

Давиде перевел взгляд с велосипеда на растерявшуюся девочку.

– Почему ты всегда такая колючая? – неожиданно спросил он.

Клео почувствовала, что ее лицо вспыхнуло. Она хотела ответить Давиде что-нибудь резкое, но ему удалось ее обезоружить.

– Я подумал, что тебе нужна помощь, – улыбнулся парень.

Ну, если он остановился ей помочь… Может, они могли бы объявить перемирие.

– Я не колючая.

Зеленые глаза Клео оказывали на Давиде странное действие: когда она так смотрела на него, сердито и немного обиженно, он тут же чувствовал себя виноватым за все то, что думал и говорил о ней.

– О’кей, у тебя есть клейкие заплатки?

– Заплатки?

– Кусочки резины, чтоб починить камеру, – объяснил он.

– У меня они закончились.

– Хочешь сказать, ты их все использовала? Их штук двадцать в упаковке…

– Они все на шине, которую ты видишь перед собой. И на второй тоже. Я, к сожалению, часто прокалываю колеса.

Давиде осматривал колеса, недоумевая.

– Что такое? Не веришь? – снова начала Клео, уперев руку в бок.

– Не-нет, я верю тебе, что ты! Это все потому, что ты используешь спортивные шины. Они слишком тонкие и рвутся, если на них подниматься и спускаться с тротуаров.

О боже, какой зануда! Кажется, он все обо всем знает. Но Клео не стала спорить: ее отец говорил то же самое…

– У тебя есть мобильник? – коротко спросила она. – Я хочу позвонить маме, чтоб она приехала за мной.

– Я забыл его дома… – Давиде казался расстроенным.

– О, нет, – пробурчала Клео, заметив темные тучи, сгущавшиеся над ними.

– Где ты живешь? – спросил парень.

– Отсюда минут двадцать ехать, – ответила Клео.

– Я могу подвезти тебя на своем велосипеде, если ты привяжешь свой где-нибудь. Умеешь ездить на раме?

Однажды Клео ездила вместе с Садией и один раз с Балраджем, но на раме – никогда. Но она ни за что не призналась бы в этом Давиде.

– Конечно, – ответила она, толкнув велосипед к ближайшему фонарю.

Девочка пристегнула цепочку, положила ключи в карман куртки и посмотрела на Давиде, который уже забрался на велосипед. Он тоже смотрел на нее со странным выражением лица. Непонятно, был ли он раздражен или, напротив, заинтригован всем тем, что происходило.