Онлайн книга «Герда»
|
Алька не заплакала, стерпела. Через год она собирается на тайский бокс, поэтому учится переносить боль стойко, только глазами сверкнула. И Аделина тоже сверкнула. Она злится из-за того, что мы на автобусе поехали. Сама Лина хотела на такси, но такси мы не дождались. Вот и едем. Алька любит автобусы. Трамваи, троллейбусы, электрички, особенно маршрутки. Потому что она в них не ездит. Почти не ездит, редко, раз в два года, а в маршрутке вообще ни разу, кажется. А ей хочется. Чтобы вокруг были люди, чтобы они смеялись, пели песни, чистили вареные яйца, скрипели зеленым луком, хрустели огурцами, чтобы ветер врывался в окна, а двигатель завывал в гору, а по салону метался вырвавшийся из корзинки поросенок… Одним словом, чтобы как в кино. Алька вообще любит, чтобы в жизни все было как в хороших старых фильмах, а в них ведь никто не ездит на немецком минивэне, в них все больше на барже плывут с балалайкой, на крыше вагона с гармонью, а так, чтоб в минивэне со смартфоном… Скука. Поэтому Алька так автобусу и обрадовалась – он соответствовал ее представлениям о правильном в жизни. Старый, полупустой, звонкий, с переводными картинками – цветы и девушки, с урчанием в двигателе, с кондукторшей с кожаной сумкой. С пассажирами. Напротив нас сидел мальчишка с удочкой и трехлитровой банкой, в банке покачивались серебристые караси, мальчишка надувал щеки, поглядывал на остальных пассажиров с превосходством бывалого рыболова. Рядом с ним в обнимку с пластиковым ведром дремала большая тетенька, тетенька гудела губой, из ведра торчала молодая петрушка, и молодой фиолетовый базилик, и еще что-то красное, не знаю, что за растение, молодая марсианская трава, наверное. А через проход дед с бородой, в тельняшке, борода широкая, как плотина, седая, а тельняшка с дырьями, как от пуль, Нептун такой, саженцы везет на дачу. – Аделина-Аделина, почему же ты… дубина, – промурчала Алька. После чего вытянула из кармана наушники и стала слушать «Blind Guardian». На повышенной громкости, чтобы Аделина помучилась, потому что Аделина весь этот металл не переносит, джаз уважает. А я не знаю, что люблю, мне и металлюги по вкусу, и джаз не совсем отвратителен, так и живу. А Алька джаз совсем не переносит, когда Аделина, бывало, в своей комнате заводила какого-нибудь Майлза Дэвиса, Алька немедленно отвечала массированным ударом «Арии», ну, или тех же «Анаболиков». А когда Аделина бежала ругаться, Алька ей из-за двери цитировала Михалкова и Маяковского, ну, что они думали про джаз и его почитателей, и вообще про всяких направо-налево буржуа. Поэтому сейчас, заслышав «BG», Аделина презрительно поджала губы и стала глядеть в окно. А Алька, напротив, вся сосредоточилась на музыке, подыгрывала ей мимикой и в такт ритму пинала коленом переднее сиденье. Ухаб, да еще, кажется, в глину влетели. Из-под колес брызнула грязь, залила стекла, мотор заревел, задок повело. – Застряли, – с отвращением произнесла Аделина. – Вот. Алька злорадно ухмыльнулась. Автобус простонал, как надорвавшийся штангист. Под полом загудело, машина прокатилась метров десять и встала. Двигатель заглох. – Сломались?! – стянув наушники, с восторгом спросила Алька. – Кажется… Запахло паленой резиной. Сглазил. Подумал про автобус хорошо, а он и сломался. Не надо ни про кого думать хорошо, даже про автобус. Буду брать пример со старшей сестры, она всех подряд ненавидит, и в жизни ей, кажется, везет, вон, с Симбирцевым познакомилась в прошлом году в Альпах на горных лыжах. – Здорово, – радовалась Алька. – Ставь, старуха, самовар. – Чего радуешься? Теперь не успеем. Аделина разозлилась еще больше. Опоздать она никак не могла, мы ведь не просто так ехали, а на дачу к Симбирцеву. То есть к Симбирцевым. Сегодня у мамы Симбирцева Софьи Поликарповны юбилей творческой деятельности, она принимает поздравления и припадания, вот и мы тоже едем припасть; Симбирцев, как человек интеллигентный, позвал не только свою подружку, но и ее родственников. Нас с Алькой. И мы отозвались. Однако по случаю солнечных майских деньков за городом закупорились пробки, такси вызовы не принимали, и мы пробирались на автобусе, причем не по шоссе, а окольными, чуть ли не лесными дорогами. – Дальше не идем, – объявила кондукторша. – Все, господа, вылазьте. Она лениво зевнула и добавила, что следующий рейс через четыре часа, кто хочет, может посидеть в автобусе, подождать, кто не хочет ждать, денег обратно за билеты не получит, потому что… Узнать, почему денег не будет, я так и не успел, поскольку в автобусе мгновенно разгорелся скандал. Алька этому обрадовалась и стала наблюдать жизнь с интересом, а Аделина брезгливо подергивала подбородком и сжимала кулаки. Наверное, ей тоже хотелось хорошенько поругаться, но она сдерживалась. Алька достала смартфон, принялась сверяться с навигатором, смотреть в потолок. А я ждал себе потихоньку. Приятно было наблюдать, как старшая сестра моя нервничает, кусает губы и морщит нос. Аделина девушка чрезвычайно пунктуальная, ценит время, опаздывать не любит. Тем более к Симбирцевым. Я так подозреваю, что со временем она сама не прочь стать мадам Симбирцевой и уехать в какую-нибудь шоколадную Швейцарию. А если она опоздает, Симбирцевы могут подумать, что Аделина девушка легкомысленная, таким в Европе не место. – Можно пешком дойти, – Алька указала телефоном в лес. – Тут по прямой три километра всего, а погода хорошая. – Погода хорошая, идея плохая, – возразила Аделина. – Лучше дождаться здесь другого автобуса. – Другого можно до вечера ждать, – заявила Алька. – Вон как все сердятся, нервничают. А мы быстренько, раз и там. – Нет, – отрезала Аделина. – Будем ждать. Странно. Вроде бы она так торопится к своим Симбирцевым, а через лес идти не хочет. – Зачем ждать? – спросил я. – Ведь на самом деле недалеко. Прогуляемся, воздухом подышим. – Нет. Непреклонно так. – Да она боится просто, – усмехнулась Алька. – По лесу пойдем, а штукатурка и обсыплется. А она ее три часа шпателем накладывала… Я наступил Альке за ногу. – А что, это правда. Она вокруг своего Лешика скачет… Я надавил Альке на ногу сильнее. – Ладно, молчу-молчу. – Мы все-таки пойдем, наверное, – сказал я. – Действительно жарко становится… – Идите, – пожала плечами Аделина. – Если вы совсем безмозглые, то идите. – Это все нормальные идут, только она остается. Трусиха. Народ действительно расходился. Ждать нового автобуса почти никто не захотел, поругиваясь, пассажиры выгружались на воздух, закидывали за плечи поклажки и шагали по дороге. Кондукторша играла на телефоне, водитель вооружился гаечным ключом и залез под днище, в салоне осталась пара неходибельных бабушек и мамочка с коляской. |