Онлайн книга «Приключения Никтошки»
|
– Коротышки! Ведите себя нормально, а не то придется снова прибегнуть к коровам. Так вот. Мы решили организовать этот митинг, чтобы каждая свинья… то есть, тьфу, каждая сторона могла высказаться. Пусть вегетарианцы и мясоеды выступят и объяснят, почему они считают себя правыми. Только давайте будем разговаривать, а не кричать, не бросаться едой, а также не драться! Слово предоставляю Барвинке – председателю общества вегетарианцев. Опять поднялся шум. – Почему Барвинку?! – кричали мясоеды. – Дайте нам высказаться! Снова полетели яйца. – Потому Барвинку, – прокричал в микрофон Таблеткин, прячась за щит, – что вегетарианство – вещь новая, а мясоедство всегда было! Пусть вначале вегетарианцы объяснят всем, чего они хотят. – Это нечестно! – крикнул Гнобик, стоящий впереди всех мясоедов. – Мы тоже хотим выступать! – Мы не хотим ждать! – Давайте выступать по очереди! – предложил охотник Патрон. – Правильно! Один вегетарианец – один мясоед. Это по справедливости! – Ладно! – согласился Таблеткин. – Пусть сначала выступит Барвинка, а потом предоставим слово Гнобику. – А как же те, кто ни те и не другие? – послышался из толпы голос историка Герадокла. – Мне бы тоже хотелось высказаться, но я не отношу себя ни к вегетарианцам, ни к мясоедам. – Такого не бывает!! – закричали одновременно Шмунька с Пустомелей с противоположных концов площади. – Либо ты мясо ешь, либо нет! – Одну минуточку! – остановил их историк. Он приблизился к сцене и взял у Таблеткина микрофон. А Таблеткин два дня назад проиграл Герадоклу деньги. Они играли на деньги в поддавки. А денег Таблеткин до сих пор не отдал. Ему было стыдно перед Герадоклом, и поэтому пришлось дать ему микрофон. Герадокл взошел на трибуну. Историк всегда одевался скромно. Вот и сейчас на нем были потертые шорты и застиранная майка. Волосы у него были всклокоченные, словно перед тем, как прийти сюда, профессор специально их долго всклокочивал. – Ну вот, сейчас эта зануда целый час нам будет тут втирать, – послышалось справа от Герадокла. – А ведь какое солнышко! – отозвались слева. И правда: солнце, выглянув из-за огромной коленки бронзовой Свободы, осветило своими утренними розовыми лучами сцену, так что Таблеткин с Герадоклом невольно зажмурились. Несмотря на разгорающиеся страсти, над площадью нежно пахло цветами, особенно с южной стороны, которая не была так задымлена мангалами. Некоторые коротышки досадовали, что пришли. – Плюнуть, что ли, на всё – да и пойти за город, на речку, – сказал рыболов Мормышкин. – Убивать – не убивать! Надоела болтовня эта! Под мостом сейчас, небось, такой клёв… и река осенью такая живописная, когда по ней желтые листья плывут… – Ага, живописная! Тоже мне, поэт. Ему клёв, а у бедной рыбы, которую он поймает, это последний день в ее жизни. А потом ее изжарят на сковородке. – Да помолчите вы, дайте же послушать! – зашипели на них сзади. А Герадокл, утвердившись на трибуне, протер очки, поправил бороду и начал так, словно и вправду собирался произнести часовую лекцию. Многие приуныли. – Вегетарианец коротышка, или он мясоед – это философский вопрос, – сказал Герадокл, откашлявшись в микрофон. – По-настоящему считать мясоедом можно только того, кто ест мясо в данный момент. Если же коротышка сейчас ест не мясо, а, например, какой-нибудь овощ, или если он вообще ничего не ест, то, строго говоря, нельзя понять – мясоед он или вегетарианец. – Что за ерунда! – крикнул Пустомеля. – Мы же знаем, ел он мясо раньше или нет, значит мы знаем, кто он! – Не совсем так! – с улыбкой возразил Герадокл, щуря на солнце глаза. – Ведь вегетарианцы появились в нашем городе совсем недавно, а до этого все мы ели мясо. По вашей логике, уважаемый Пустомеля, каждый из здесь присутствующих является мясоедом. – Да нет, – поправился Пустомеля. – Я совсем не то хотел сказать! Я хотел сказать, что вегетарианец – это тот, кто больше не будет есть мясо. Герадокл выдержал паузу и спросил: – А как можно в данный момент определить: будет он есть мясо или не будет? Может быть, уважаемая Барвинка через год возьмет – да и съест куриную ногу, а может быть, она сделает это даже сегодня вечером? Никаких доказательств у нас нет! – Вот что! – закричала разгневанная Барвинка, отнимая у историка микрофон. Герадокл и не заметил, как она приблизилась к трибуне. Барвинка еще раньше вышла на сцену и дожидалась момента, чтобы изгнать злосчастного профессора. – Пошел отсюда! – прикрыв микрофон, зашипела она на Герадокла и незаметно наступила каблуком на палец его большой ноги. Бедный историк, круглый год носивший сандалии, из которых торчали длинные пальцы его ног, скрючился от боли. Барвинка заняла наконец его место. – Это всё болтовня одна! – крикнула она в микрофон. – Вегетарианец – не тот, кто ел или не ел, а тот, кто против убийства животных и против мясоедства! – Правильно! – зааплодировали вегетарианцы. Барвинка приободрилась. Она не ожидала, что невесть откуда вылезший философ вдруг возьмет да и утянет внимание коротышек в сторону от вегетарианства, заморочив им головы своими глупыми рассуждениями. У нее прямо затряслись руки, и она готова уже была добавить Герадоклу «на орехи» микрофоном по голове. Но все же Барвинка поняла, что ей надо срочно успокоиться – иначе всё пойдет насмарку. Стоит только треснуть его как следует по лысине, как такое начнется… И малышка усилием воли заставила себя не думать о Герадокле. Взяла себя в руки, выпрямилась, глубоко вздохнула. Откинула со лба волосы… – Коротышки! – сказала Барвинка, подняв на них свои огромные черные глаза. – Я понимаю, что мясо – вещь очень вкусная… – Ну так чего ж ты его не ешь?! – раздалось из толпы. – Сейчас я вам объясню, почему. Она подошла к краю сцены, где были ступеньки вниз. Вегетарианцы тем временем подвели туда курицу – ту самую, на жизнь которой так неудачно покушался охотник Патрон. Ступеньки оказались ей не нужны – птица вспрыгнула прямо на сцену и подошла к трибуне. Барвинка едва доставала ей до колен. Она видела, что мясоеды уже держат наготове тухлые овощи и помазанные горчицей сосиски, чтобы оказать курице достойный прием. Малышка потянулась к стоявшему у трибуны щиту, которым до нее укрывался Таблеткин. Но курица неожиданно наклонилась и сказала в микрофон: – Ко-ко! Это восклицание рассмешило толпу коротышек. Большинство из них ни разу в жизни не видело живой курицы и не слышало, как она кудахчет. А надо сказать, что это была очень красивая курица. Кончики ее коричневых, с белым кружевным узором перьев слегка подрагивали на ветру. Сама она была стройная, держалась прямо и грациозно, высоко подняв пушистый хвост, в котором даже виднелось одно изумрудно-зеленое перо. |