Книга Греческие герои. Рассказы Перси Джексона, страница 27 – Рик Риордан

— Эго мусор!

Стало тихо.

— Кто это сказал? — спросил царевич.

Все повернулись и указали на Фаэтона: «Было приятно познакомиться, приятель».

Фаэтон вышел вперед. Он держал голову высоко поднятой, хотя на ней все еще был шлем с отражателями.

— Ты называешь это лучшей колесницей в мире? Да по сравнению с колесницей моего отца это куча металлолома.

Эпаф приподнял бровь.

— Ты же Фаэтон, да? Тот самый, с семью симпатичными няньками... в смысле, сестрами. Вы живете — э-эм - в скромном домике у реки.

В толпе захихикали. Фаэтон был красив и довольно умен, но он не пользовался популярностью. Его считали высокомерным. Кроме того, он так и не смог завести друзей в школе, потому что мама не разрешала ему заниматься спортом по крайней мере, без шлема, наколенников и налокотников, спасательного жилета, аптечки и бутылки с водой.

Фаэтон не сводил глаз с царевича.

— Эпаф, твой папа, может, и король, но мой отец — Гелиос, бог солнца. Его колесница расплавит твою в вязкую массу.

Он говорил с такой уверенностью, что толпа попятилась. Фаэтон действительно выглядел как полубог. Он был высоким и мускулистым, с выправкой прирожденного колесничего. У него были бронзовая кожа, черные кудри и благородные черты лица, так что, по всей видимости, он говорил правду... А эти глаза, пылающие внутренним огнем, или это просто отражался свет?

Эпаф лишь рассмеялся.

— Ты... сын Гелиоса. Скажи мне, где твой отец?

Фаэтон указал на небо:

Наверху, разумеется. Ведет свою колесницу.

— И каждую ночь он возвращается в вашу хижину, да?

— Э-эм, нет...

— Как часто ты с ним видишься?

— Вообще-то я никогда его не видел, но...

Откуда ты тогда знаешь, что он — твой отец?

— Мне сказала моя мать!

В толпе опять засмеялись.

— О, мои боги, — простонала одна из девчонок.

— Как тупо, — фыркнула другая.

Эпаф провел рукой по сделанной на заказ бронзовой отделке своей колесницы.

— Твоя мать... эта та леди, что заставляет тебя носить повсюду этот дурацкий шлем?

Лицо Фаэтона напряглось.

— Сотрясения очень опасны, — пробормотал он, но его уверенность уже пошатнулась.

— Тебе никогда не приходило в голову, — продолжил царевич, — что твоя мать лжет? Что она пытается таким образом тебя порадовать, ведь на самом деле ты жалкий неудачник.

— Это неправда!

— Если твой отец Гелиос, докажи это. Попроси его спуститься к нам.

Фаэтон поднял взгляд на солнце (не делайте этого без должной защиты глаз, как миллион раз твердила мама Фаэтона) и мысленно обратился к отцу, чтобы тот подал знак.

— Ну давай, — подначил его Эпаф. — Пусть солнце проедет зигзагом! Закружится кольцом! Моя колесница разгоняется до шестидесяти миль в час, а ее горн играет «Кукарачу». Наверняка солнце может что-нибудь покруче!

Толпа заулюлюкала.

«Пожалуйста, пап, — молил про себя Фаэтон, помоги мне».

На секунду ему почудилось, что солнце вспыхнуло ярче... но нет. Ничего.

Фаэтон бежал опозоренный.

— Вали-вали, сияющий мальчик! — кричал ему вслед царевич. — Беги к своей мамочке и сестрицам! Они уже приготовили тебе слюнявчик и кашку!

Вернувшись домой. Фаэтон с силой захлопнул за собой дверь спальни, врубил музыку па полную громкость и принялся швырять в стену учебники. (Ладно, это лишь мои предположения, но когда у меня плохое настроение, нет ничего лучше, чем превратить учебник «Веселые алгебраические уравнения» во фрисби.)

Семь сестер собрались за дверью, спрашивая, что случилось. Не получив ответа, они бросились к матери.

Наконец Климена уговорила Фаэтона выйти из комнаты. Он рассказал ей, что произошло между ним и царевичем Эпафом.

— О, милый, — сказала Климсна, — почему же ты не взял с собой солнцезащитный крем, раз собрался на ипподром?

— Мам, речь не об этом!

— Прости, дорогой. Хочешь тост с сыром? Он всегда поднимает тебе настроение

— Не хочу я никаких тостов с сыром! Я хочу доказательств, что мой отец — Гелиос!

Климена занервничала. Она знала, что когда-нибудь этот день наступит. Она делала все, чтобы уберечь сына, но у суровых запретов и налокотников есть предел. Рано или поздно неприятности найдут любого полубога. (Поверьте мне.)

Оставался последний шанс успокоить Фаэтона.

— Идем со мной, — сказала Климена.

Она вывела сына в город. Встав посреди улицы, Климена простерла руки навстречу полуденному солнцу, опускающемуся за пальмы.

— Услышьте меня, о боги! — закричала она. — Отец моего сына Фаэтона — Гелиос, владыка солнца!

— Мам, — пробормотал Фаэтон, — ты меня позоришь.

— Если я лгу, — продолжила Климена, — пусть Гелиос поджарит меня на этом самом месте!

Ничего не произошло. Было бы круто, если бы Гелиос хоть как-то дал о себе знать, но боги не любят, когда им указывают, что делать, даже если речь идет о поджаривании смертных.

Климена улыбнулась.

— Видишь, сын мой? Я все еще жива.

— Это ничего нс доказывает, — пробормотал Фаэтон. — Я хочу встретиться с папой. Хочу услышать правду из его уст!

Сердце Климены едва не разорвалось. Она поняла, что настал час позволить сыну идти своей дорогой, но вместо этого ей страшно хотелось закутать его в одеяло и навеки поместить в ящик с пенопластом.

— О, Фаэтон... Прошу тебя, не надо. Путь до дворца Гелиоса опасен.

— Так ты знаешь, где он! Скажи мне!

Климена вздохнула.

— Если ты в этом абсолютно уверен, иди на восток к горизонту. Под конец третьей ночи ты выйдешь к дворцу солнца. Но путешествуй только ноуью, не днем.

— Потому что днем пана ведет колесницу по небу. Дома он только по ночам.

— Да, — кивнула Климена. — И еще потому, что днем ужасно жарко. У тебя начнется обезвоживание.

— Мама!

— Будь осторожен, дорогой. Не совершай необдуманных поступков!

Фаэтон слышал эти предупреждения уже миллион раз, поэтому они прошли мимо его прикрытых шлемом ушей.

— Спасибо, мама! — он поцеловал ее на прощание. Затем обнял по очереди сестер, которые разрыдались, глядя, как он отправляется в дорогу без прививок, таблеток для обеззараживания воды и даже без дополнительных колес на велосипед.

Как только они скрылись позади, Фаэтон выбросил шлем и устремился к дворцу солнца, где, в чем он был уверен, его ждали известность и почет.