Книга Греческие герои. Рассказы Перси Джексона, страница 66 – Рик Риордан

Евринома закатила глаза.

— Хорошо. Что, если мы усыновим малыша?

— Народ никогда не примет усыновленного царя!

― Хм, — она выглянула в окно на залитое лунным светом море. — В таком случае, возможно, мне стоит обратиться к богам за помощью.

― Что ты имеешь в виду?

Евринома улыбнулась.

— Доверься мне, дорогой.

Царица всегда была большой поклонницей бога морей Посейдона. У нее явно был вкус. Следующим вечером она пришла на пляж и взмолилась:

— О великий Посейдон! У меня проблема! Мой муж не может зачать сыновей, но он очень хочет наследника. Я бы не отказалась от твоей помощи, если ты понимаешь, к чему я клоню...

Посейдон услышал просьбу красивой царицы и поднялся из морской пучины во всем своем величии, надев лишь одни купальные плавки.

― Приветствую, Евринома, — сказал владыка морей. — Ты хочешь сына? Не вопрос. Я могу тебе с этим помочь.

Такой уж мой отец. Всегда настроем творить добро.

Девять месяцев спустя Евринома родила здорового малыша и назвала его Гиппоноем, потому что в этой книге так мало людей с именами, начинающимися на Гиппо.

Царь Главк был на седьмом небе от счастья! Он был уверен, что это его сын. Царица молилась о чудо, и боги ответили, подробности Главка не волновали. А тот факт, что новорожденный выглядел точь-в-точь как мозаичные портреты Посейдона в местном храме, так это просто совпадение.

Со временем Гиппоной прославился из-за своей опрометчивости. Он вечно оказывался не в том месте и не в то время. Однажды они с друзьями жарили зефирки в дворцовом камине, когда он плеснул в огонь слишком много масла и в итоге сжег всю трапезную.

— Это был несчастный случай! — плакал царевич.

В другой раз он по неосторожности кольнул приготовленного для жертвоприношения быка кинжалом, и того потом долго ловили по всему дворцу.

— Я не виноват! — кричал мальчик.

Несколько недель позже он сидел на царском причале и, задумавшись, принялся со скуки пилить какую-то веревку. Та лопнула, и лучший корабль его отца отправился в плавание без команды на борту.

— Я этого не делал! — заявил он.

А вот самая известная оплошность царевича: на вечеринке по случаю Нового года они с друзьями бросали ножи в тюк с сеном, стараясь попасть в центр нарисованной мишени, когда кто-то крикнул:

— Эй, Гиппоной!

Царевич повернулся, одновременно бросив нож, потому что у нею были проблемы с координацией. Лезвие воткнулось в грудь юноши по имени Беллер, убив того на месте.

— Это был несчастный случай! — прохныкал Гиппоной.

Все признали, что убийство было непреднамеренное. Да и Беллера никто особо не любил, поэтому Гиппоной избежал неприятностей. Но с того случая его стали называть Беллерофонтом, что означает «убийца Беллера». Гадкое прозвище.

Представьте себе, каково с таким жить. К примеру, убили вы пария по имени Джо, и до конца жизни вам придется откликаться на «Убийца Джо». Затем вы заслужите титул «Непорочный», и ваше полное имя станет по сути «Я Убийца Джо. Но Я Не Виноват».

Последней каплей стал случай, когда Беллерофонт уже был подростком. К тому времени он обзавелся младшим братом Делиадом. Как у царской четы родился еще один сын? Может, Зевс решил отменить проклятье. А может, Посейдон продолжал навещать царицу из чувства общественного долга. Как бы то ни было, однажды Беллерофонт учил Делиада сражаться на мечах. (Знаю. Ужасная идея.)

В середине боя Беллерофонт сказал:

— Ну ладно, Делиад, я нападу на тебя справа. Блокируй удар!

Делиад блокировал справа. Беллерофоит по ошибке махнул слева, потому что он все еще путался в понятиях лево-право. И убил брата.

— Я не нарочно! — оправдывался Беллерофонт.

Но на этот раз родители решили, что пора что-то

с этим делать.

— Слушай, сын, — сказал царь Главк, — нельзя вот так постоянно влипать в неприятности. Убийство родного брата... это совсем нехорошо.

— Но, пап...

— Я знаю, ты не хотел, — перебила царица Еври-нома. — Но, тем не менее, мой дорогой, мы с твоим отцом решили отослать тебя на некоторое время, пока твои несчастные случаи не свели нас обоих в могилу.

— Отослать меня? Но, мам...

Мой друг царь Прет согласился приютить тебя, — подхватил Главк. Ты отправишься в Аргос, ] где совершишь ритуалы очищения, чтобы искупить вину за смерть брата.

— Ритуалы очищения? - шмыгнул носом Белле- ; рофонт. — А это больно?

― Ты проведешь несколько месяцев в трауре, — пояснил отец, — и молитвах богам. Ты справишься.

— Несколько месяцев? А потом я смогу вернуться домой?

— Возможно. Посмотрим.

Нижняя губа Беллсрофонта задрожала. Он не хотел плакать, но почувствовал себя таким ненужным. Да, он случайно сжег здание и убил брата, но разве родителям было обязательно его за это отсылать?

На следующий день он в одиночестве покинул город. Путешествовать он решил но земле, хоть это и было опасно. Он был так расстроен и шел так медленно, что до заката успел преодолеть всего пару миль. Найдя придорожный храм Афины, он решил провести ночь там.

Перед сном Беллерофонт взмолился богине:

— Афина, мне бы очень не помешала твоя мудрость. Мои родители считают, что я бесполезен. Я рушу все, к чему прикасаюсь. Может, мне стоит просто сдаться или как?

Хныча, он забрался на алтарь и уснул.

Вообще-то спать на алтаре бога не стоит. Рискуешь проснуться хорьком или цветком в горшке.

Но Афина пожалела Беллерофонта. Хоть он и.был сыном Посейдона, а у них с Афиной были не самые лучшие отношения, этот юноша мог стать чем-то большим, чем ходячим несчастьем.

Пока он спал, Афина явилась ему во сне. Вокруг алтаря заклубился серый туман. Вспыхнула молния.

— Беллерофонт!

Спящее «я» Беллерофонта свалилось с алтаря, сбив статую, которая раскололась, упав на иол. Он вскочил.

— Я этого не делал!

Афина вздохнула.

— Все хорошо. Это всего лишь сон. Я услышала твою молитву, Беллерофонт. Ты не бесполезен. Твой настоящий отец — Посейдон, бог морей.

Беллерофонт ахнул.

— Так вот почему я похож на те мозаики?..

— И поэтому мама так любит пляжи?..

— Да. Так что прекрати себя жалеть. Ты можешь стать великим героем, тебе нужно лишь поверить в себя.

― Я... Я постараюсь, Афина.

— Для начала у меня есть для тебя подарок. — Богиня протянула ему какую-то хитроумную штуковину из плетеных золотых ремешков.