Онлайн книга «Королева гимнастики, или Дорога к победе»
|
Но было поздно. Мелькнул свет за открывшейся дверью, и снова наступила темнота. Олеся ушла. Именно в этот момент, с сердитым отчаянием глядя ей вслед, он вдруг понял, о чем напишет следующую статью. О деде. О юной спортсменке, которая взошла на пьедестал его сердца. О срезанных розах из санаторского сада. О героическом прошлом их прадеда и об одноруком тренере, который воспитал команду Олимпийских чемпионов. Счастливая весна К тренировкам в зале прибавились тренировки в саду у деда. Вместо утренней пробежки Олеся засветло взбегала на гору, чтобы успеть позаниматься до школы. Первые лучи солнца золотили облака, опускались с вершины скалы на верхушки деревьев, вспыхивали на булавах. Олеся полюбила эти утренние тренировки, окрашенные в радостные розовые тона восхода, под аккомпанемент криков птиц и шума прибоя. А ранняя южная весна все настойчивее пробивалась к свету – зеленой травой, настырно лезущей изо всех щелей, лопнувшими почками, вспыхнувшими между камней огоньками первых цветов. Никогда еще Олеся так полно, всем своим существом, не ощущала пробуждение природы! Они с юной весной как будто росли вместе, шли рука об руку, делали одно дело – и у обеих с каждым днем получалось все лучше и лучше, и они радовались успехам, подбадривали и помогали друг другу. Ни одного дня не пропало у Олеси из-за дождя или непогоды, подружка-весна как будто хранила ее, помогая набираться мастерства. Старожилы не помнили такой дружной, спорой весны, а деда Василия Демидовича так сильно радовали успехи новой ученицы, что он, чтобы не сглазить, боялся даже и думать о них. И уж тем более хвалить вслух. Поэтому Олеся была уверена, что у нее самый суровый на свете тренер, похвалу от которого не смог бы заслужить даже чемпион мира в жонглировании! И именно поэтому она изо всех сил старалась заслужить эту похвалу – ее всегда манили неприступные вершины. И не знала она, что за упорство и целеустремленность дед про себя называет ее не иначе, как «стойкий оловянный солдатик». К середине марта Олеся уже довольно уверенно справлялась с тремя цирковыми булавами, летящими с одним оборотом. Затем они с тренером решили вначале добавить еще одну булаву, а потом закрутить булавы еще на один оборот – так, чтобы получалось два. Над этим Олеся корпела целый месяц, а потом перешла к освоению пятой булавы. Уже в середине весны тренер Надежда Андреевна начала замечать, что Олеся резко прибавила. Булавы, раньше непослушные, теперь словно липли к рукам, прилетали точно в назначенное место, ловились с легкостью профессионального жонглера. Знала бы она, что Олеся действительно учится у профессионала! В начале апреля, на прикидочных соревнованиях, Олеся в упражнении с булавами заняла первое место, набрав небывалое для новой композиции количество баллов – 15,150. Однако новое занятие настолько усложнило жизнь, что времени катастрофически не хватало ни на что, кроме гимнастики – ни на школу, ни на уроки, ни на Ваню. Но как же хорошо, что он все-таки был! Маячил где-то на заднем плане, провожал и встречал ее после тренировок, иногда сидел в зале и что-то писал – домашку, как она думала, – которую исправно каждый вечер отдавал ей на списывание. Он словно бы ждал от нее чего-то, а она так уставала, что не было сил, чтобы разобраться в этом. Но что бы она делала этой весной без Вани? В середине апреля у Олеси состоялся «выпускной». Она пять минут жонглировала в саду пятью булавами и ни разу не сбилась и не уронила ни одной. А потом исполнила под музыку из старинного кассетного дедова магнитофона целый номер – из жонглирования и танцев, – который они подготовили к этому дню. – Ну что ж, внучка, ты молодец. Освоила премудрости жонглирования. Превзошла учителя, – поздравил ее Василий Демидович. – Да нет, до вас мне еще далеко! – рассмеялась Олеся. – Я же пока только пятью булавами могу. – И шестью мячиками! А сколько тебе лет? – Четырнадцать… Скоро будет, – сообщила Олеся. – Ну вот! Я в твои годы только к четырем булавам подступался. И к пяти мячикам! Так что ты и вправду меня превзошла! А потом он достал кое-что из кармана и протянул Олесе. – Это тебе. На память. Я тогда вырезал из газеты. Чемпионке от той, которая так и не стала чемпионкой. Кстати, я вспомнил, как ее звали. Люба… Любушка… – Но я ведь тоже еще не чемпионка! – засмеялась Олеся, бережно принимая фотографию, завернутую в полиэтилен. – Станешь. Обязательно станешь! Я это знаю, поверь! Для фотографии Олеся купила золотистую рамочку и поставила ее у себя на чердаке на стол-ящик. С пожелтевшего снимка на нее смотрела серьезная девочка со скакалкой. Она улыбалась, но большие серые глаза смотрели строго, напряженно. «Что ж, подружка, рада знакомству, – мысленно приветствовала юную «художницу» Олеся. – Ты передала мне эстафету из далекого прошлого, и я рада, что узнала о тебе». Новые правила В ту весну они общались только так. Каждый раз после уроков Ваня провожал Олесю на тренировку, а потом ждал – вместе с родителями младшей группы – разложив вокруг учебники и тетради. Бабушки и мамы считали его за своего, но принимали за старшего брата – очень уж серьезным и ответственным он выглядел. Подружки по команде шушукались и хихикали у нее за спиной, и все поголовно завидовали – еще бы, такой парень! На руках Леську носит, инвентарь за ней таскает, уроки за нее делает – чуть ли не пылинки сдувает! И Олеся в этот период была счастлива, как никогда. Она купалась в лучах чистой и беззаветной любви и преданности, с радостью брала то, что предлагала жизнь. Парень приносил ей удачу, в этом не было никакого сомнения. Дела в школе наладились, булавы, благодаря занятиям с дедом, наконец-то стали приручаться, композиция была почти освоена, и вовремя – подготовка к окружным соревнованиям набирала обороты и занимала теперь все свободное время. И надо же было такому случиться, что именно в этот самый напряженный момент Ваня сам, своей рукой, решил все изменить. Это произошло за несколько дней до внутриклубных соревнований – и чуть ли не накануне пробного ГИА по алгебре. Олеся радостно выбежала к Ване после тренировки, перебросила ему сумку и требовательно протянула руку: – Домашка! Все успел? Опустив глаза и насупившись, он молча покачал головой. Но она еще не поняла, продолжала болтать о своем – о тренировке, элементах, бросках, о том, как и что получается и не получается у нее и других девчонок – пока, уже не улице, не обратила внимание на его упорное молчание. – Вань, что? Заболел? – она протянула руку, чтобы пощупать лоб, но он сердито отклонился. – Так ты отдашь мне домашку? – напомнила она. И тогда он вдруг каким-то не своим, сдавленным голосом отрезал: – Нет! Это было так неожиданно, что она остановилась: |