Книга Обыкновенные девчонки (сборник), страница 173 – Елена Ильина

Под угрозой вражеской авиации платформы и крыши вагонов были тщательно замаскированы ветками, травой, зелеными деревцами, и эти несущиеся вперед рощицы были едва различимы среди окрестных рощ и лесов.

Внезапно эшелоны остановились. Было утро.

— Где мы? Почему стоим? — спрашивали друг у друга бойцы, спрыгивая из теплушек на землю.

Воздух был темный от дыма. Пахло гарью, горелым зерном, дымились шпалы.

— Что случилось? — спросила Гуля, соскакивая с подножки вагона политотдела.

Она увидела вдали горящие здания станции и элеватора.

Как муравьи сразу же деловито принимаются за работу, когда разорят муравейник, так точно и толпа рабочих уже возилась на железнодорожных путях, ремонтируя их: одни снимали изогнутые рельсы, другие — горящие шпалы, заменяя их новыми.

— Хотите знать, что случилось? — спросил знакомый голос.

Гуля обернулась и увидела командира дивизии генерала Бирюкова и стоящего рядом с ним комиссара Соболя.

— Бомбежка! — сказала Гуля и подумала: «Вот оно, началось!» — А какая это станция?

— Поворино, — ответил генерал и, улыбнувшись, спросил: — Что, страшновато немножко?

— Да… нет, — чуть смущенно ответила Гуля. И, по обыкновению, встряхнув головой, добавила весело: — Ну ничего! Уж если пошла на такое дело, надо привыкать!

— Это верно, — сказал комиссар, молодой худощавый человек с тонкими чертами лица. — А кстати, интересно бы знать, не жалеете, что пошли на такое дело? Ведь пока не поздно, можно еще вернуться домой.

Гуля даже испугалась:

— Нет, что вы, что вы!

Не прошло и получаса, как эшелон двинулся дальше. Медлить нельзя было — с минуты на минуту ожидался новый налет фашистской авиации.

* * *

Ночью поезд долго стоял где-то в степи.

Гуле не спалось от мыслей, от воспоминаний, от тревоги.

Она встала и вышла из вагона, чтобы подышать свежим ночным воздухом.

Было тихо. И только возле одного из вагонов слышался в темноте чей-то голос. Звучал мягкий украинский говор, и Гуля невольно остановилась, точно ее окликнул кто-то из украинских друзей.

— Ты кохана моя, моя голубка, — говорил ласково и нежно молодой голос. — Мы ще з тобою багато чого побачимо та почуемо. Ось як прикинчемо з фрицем, вернемось до дому та заживемо з тобою, в лис пидемо…

«С кем это Костя говорит?» — подумала Гуля. Она по голосу узнала его.

Это был хлопец из-под Харькова, тихий и застенчивый. Гуля часто встречала его в штабе, где он был связистом.

«Наверное, это какая-нибудь замечательная дивчина, если Костя в такие времена решился высказать ей свои чувства. Не буду мешать им».

А Костя продолжал называть свою подругу самыми нежными словами, какие только можно придумать: и «серденько мое», и «любка моя», и «ясна голубка моя»…

Гулю разбирало любопытство.

«Ну кто же она такая? Хоть бы слово сказала в ответ! Ничем ее не проймешь. Немая она, что ли?»

Гуля не выдержала и подошла поближе.

— С кем ты только что говорил, Костя? — спросила Гуля, с удивлением оглядываясь по сторонам.

Костя смущенно кашлянул и переступил с ноги на ногу.

— Це я з моею рушницею розмовляю, — сказал он, — побалакать нема з ким…

Гуля засмеялась:

— А я думаю, почему это она все молчит?

— Це вона тильки зараз мовчить, — сказал Костя, — а як у бий пидемо, так вона так загуркотить, що у фашиста вси кишки повылазят.

Гуля поговорила еще с Костей, а потом вернулась к себе в вагон и, когда рассвело, записала в свою записную книжечку этот ночной разговор бойца с винтовкой.

На рассвете поезда снова замедлили ход и остановились. Это была какая-то небольшая станция.

— Станция Гумрак, — услышала Гуля чей-то голос за окном. — Отсюда рукой подать до Волги.

— Километров десять, не больше, — добавил другой голос.

Гуля с облегчением вздохнула: «Наконец-то! Почти прибыли на место».

Но никто еще не знал, где и когда будет разгрузка.

Пока что люди даром времени не теряли: кто поил лошадей, кто умывался, нагнувшись над краном, кто наполнял водой фляжки и с жадностью пил, ловя пересохшим ртом свежую струю.

Саша и Гриша тоже прибежали к водопроводному крану и теперь брызгались и хохотали.

— Эй вы, разведчики! — донесся сердитый голос из вагона разведывательной роты, с которой мальчики ехали. — Бросьте баловаться!

Маленькие разведчики сразу же перестали брызгаться и принялись энергично вытираться полотенцами. Они уже понимали, что значит военная дисциплина.

Неожиданно прозвучала команда начальника эшелона:

— По вагонам!

Здесь, на этой станции, железнодорожный путь разветвлялся: один вел к Волге, а другой — к Калачу. Эшелоны двинулись в направлении Калача.

Воспользовавшись еще одной недолгой стоянкой, Гуля торопливо написала письмецо домой, отцу:

«Пишу с дороги. Настроение замечательное. Жарко все время адски, мечтаем о дожде. Но не беспокойся. Едем мимо знаменитого города, прославившегося своей обороной в Гражданскую войну…»

Гуля не назвала в своем письме название города, зная, что в военное время не положено сообщать в письмах, где находится воинская часть.

Однако еще никто не подозревал в те дни, какую бессмертную славу в скором времени заслужит героическая оборона этого волжского города.

На пятые сутки пути, поздно вечером, дивизия прибыла в Калач — на станцию Донскую.

Уже несколько часов стояли в тишине и в темноте длинные составы эшелонов, и люди с нетерпением ждали команды для разгрузки.

— Странно, почему мы не разгружаемся? — говорила Гуля, прохаживаясь вместе со своими подругами Людой и Асей вдоль притихших вагонов. — Дальше ехать некуда. Тупик. Неужели назад поедем?

— Скорей бы уже хоть куда-нибудь приехать! — вздохнула Ася. — А вы знаете, девушки, я никогда не думала, просто не представляла себе, что железнодорожные пути могут заводить куда-то в тупик и так неожиданно кончаться.

— И я тоже, — сказала Люда. — Ну, пойдемте спать. Может, до утра простоим.

И на самом деле, до самого утра простояли на станции Донской воинские эшелоны в ожидании команды. А утром пришел приказ разгружаться.

Расположившись по берегу Дона, люди, истомленные зноем, дорогой, томительными часами ожидания, побежали купаться. Они плавали, брызгались, смеялись, как дети, и далеко вокруг разносились их звонкие, молодые голоса. А звонче всех кричали и больше всех радовались маленькие разведчики Сашок и Гришок, как их прозвали в полку.