Онлайн книга «Переулок капитана Лухманова»
|
Константин Петрович, не оборачиваясь, объяснил: — Раньше здесь была вполне удобная лесенка. А теперь — увы… Маша жалобно спросила: — Надо спускаться до самой реки, да? Головки прошлогоднего репейника безжалостно цеплялись за колготки. — Не до са́мой! — весело успокоил Дядюшка Лир. — Вон у того столба свернем налево… Свернули. Уперлись в гнилой забор с дырами среди досок. Пролезли в самую большую дыру. Ну и что? Слева вздымалась монастырская стена из обшарпанных кирпичей. Из-за нее выглядывала квадратная колокольня. Справа тянулась другая стена — с провалами оконных проемов. Скорее всего, остатки длинного одноэтажного здания. За провалами были уходящие вниз кусты с торчащими среди них застывшими кленами, а дальше — река со вмерзшими в лед баржами. — Я знаю, о чем вы подумали, — догадался Константин Петрович. — «Никакой романтики. Бурьянная пустошь». Мир, Мак и Маша виновато промолчали. Дядюшка Лир снисходительно объяснил: — Если ничего не знающему человеку завязать глаза, перенести его на Луну и снять повязку, что он увидит и что подумает? «Камни да щебенка под ногами, пустырь какой-то…» Не ощутит волшебства неведомого мира. Так и здесь… Но это и есть переулок Капитана Лухманова. Мы в ребячьи годы сами придумали такое название, и это был для нас таинственный морской край. Здесь жил наш ТЭК. Здесь мы отправляли в плавание свои корабли. На этом берегу придумывали сказки — такие, что Стивенсон и Купер усохли бы от зависти… Старик увлекся. Вдохновился. Можно было подумать, что они с другом Чуком только что посидели в кают-компании старого парусника и осушили на двоих бутылочку ямайского рома. — В марте здесь во всю длину разливалась лужа, синяя такая… Мы спускали на воду кораблики и устраивали парусные гонки. Регаты. Нам нравилось это слово… Ветер всегда дул вдоль переулка, с востока на запад. Ровный такой. Толик Бамбук всегда говорил про него: «Войновский пассат», потому что в южной стороне лежала деревня Войновка. Сейчас-то она уже слилась с городом… — Все равно ту окраину зовут Войновкой, — уточнил Мак. — А раньше там был учебный аэродром. — Так оно и есть, — согласился Дядюшка Лир. — А в летнюю пору мы убегали вниз, чтобы искупаться и позагорать на песке за пассажирской пристанью… Сейчас там все разломано, сюда тянут от центра набережную и хотят строить музейный комплекс. Но память о прежних временах крепко впиталась в эти берега. Все не сотрешь… А когда мы поднимались от воды на это место, в переулок, то обязательно смотрели на край стены. Во-он туда. На якорное кольцо. Это и есть наша эмблема, наша «Фита»… Старик махнул вверх вязаной перчаткой. — Вы приглядитесь… Они пригляделись. На фоне бурых кирпичей чернело колечко с перекладинкой. Отсюда оно казалось крохотным, а на самом деле было, наверное, размером с чайное блюдце. Похоже, что его надели там на железный штырь. — Звено от якорной цепи, — сказал Мир. — Именно! Именно… — Здесь в самом деле здо́рово, — признал Мак. — Будто на окраине морского порта… — Может, как в Севастополе, — подтвердила Маша. — Ага, почуяли! — обрадовался Дядюшка Лир. — Просто мы раньше здесь не бывали, — объяснил Мир. — То есть бывали изредка, но не обращали внимания. Казалось, будто не на что смотреть… Потому что не знали… — А откуда взялось кольцо? — спросил Мак. — Внизу, у самой воды, стоит старинный дом, — приключенческим шепотом поведал Дядюшка Лир. — В нем в позапрошлом веке располагалась контора пароходства. А на задворках дома лежали морские корабельные якоря с обрывками цепей. Самый большой якорь — метра четыре длиной… — Откуда они? — удивился Мак. — Кто знает. Может, они с морских фрегатов, и привезли их сюда Северным путем, из Архангельска, после войны с Англией и Францией, которая была в нахимовские времена. Пристанские инженеры говорят, что эти якоря использовались при лесосплаве, когда нужно было тормозить караваны плотов… Рядом с обрывками цепей валялись отдельные звенья… Летом сорок шестого года мы прибрали одно такое колечко, чтобы превратить его в наш талисман… — А как на стену-то прибили? — нетерпеливо спросил Мак. — Целая история была. Недалеко отсюда, на чужом дворе, присмотрели у двухэтажного дома приставную лестницу и ночью доставили сюда. Жил в том дворе большущий кудлатый пес, мы его боялись, но он оказался добродушным существом. Преданно сопровождал нас, когда тащили лестницу туда и обратно. Вадик Саранцев предлагал бросить лестницу на полпути. Мол, жильцы сочтут это делом рук неизвестных злоумышленников. Но остальные не согласились: собаке могло попасть от хозяев за плохую караульную службу. Притащили двухэтажное сооружение снова к дому… А колечко здесь и прибили. То есть вколотили между кирпичами железный костыль и повесили кольцо, как орден… — С тех пор так и висит? — удивилась Маша. — Так и висит. Шесть с лишним десятков лет. А что ему сделается? Никто про него и не знает. Лишь старые тэковцы вспомнят иногда… те, кто еще остался… — Теперь и мы будем знать, — сказал Мак, чтобы Дядюшка Лир не загрустил. — А где те якоря? — спросил Мир. — Тоже на прежнем месте? — Тоже, — кивнул Дядюшка Мир. — Позади старого дома. А в самом доме сейчас уже не пароходство, а Служба по наблюдению за акваторией порта и Управление подводными работами. Поднимают старые суда… Там хорошие люди работают, я с ними знаком. Они на втором этаже организовали небольшой музей, называется «Царская пристань»… — Почему «Царская»? — разом удивились Мак и Маша. — Ну как — почему?! Известно же, что когда отрекшегося Николая Второго с семьей перевозили из Тобольска в Екатеринбург, пароход останавливался здесь. Чтобы пересадить арестантов на поезд. Здесь начиналась ветка, ведущая на городской вокзал… Говорят, пока не подогнали вагон, царевич купался за пристанью, как раз там, где в сороковых годах купались мы… Судьба мальчика Алеши Романова была известна всем. Помолчали. Мак недовольно спросил: — А почему никто не знает про этот музей? — Ну почему же никто? Кое-кто знает, на экскурсии приходят. Недавно была телепередача. Да музей-то маленький, и в нем больше не про пароходство, а про историю царской семьи. К тому же это учреждение не городское, а ведомственное. Можно сказать, полулюбительское. — А сейчас оно открыто? — спросила Маша. — Думаю, что да… Можно зайти, если хотите. Маша и Мак дружно сказали, что «да». Мир подавил в себе сомнение и тоже кивнул. Потом, после музея, когда Константин Петрович развозил ребят по домам, Мир не выдержал и сказал ему про неудачу с «Дианой». Дядюшка Лир охнул и даже вильнул рулем. |