Онлайн книга «День святого Валентина (сборник)»
|
— Конечно же, это Вероника Уткина, да? — сказал Руслан и хитро подмигнул. Это его дружеское подмигивание Ушакову абсолютно не понравилось, и он проревел: — Если я встречаюсь с Вероникой, то, разумеется, ее и имею в виду! И ничего плохого в этом не вижу! А вот на твой породистый греко-римский нос что-то вообще никаких Вероник не находится! — Да потому что я просто не хочу! — Шмаевский попытался сказать это как можно независимей. — Это ты кому-нибудь другому рассказывай, только не мне! — покачал головой Мишка. — Я-то тебя знаю, как облупленного, и все, между прочим, вижу! — И что же ты такого видишь? — насторожился Руслан. — Я вижу, что Ирка Ракитина ходит вся несчастная и подговаривает девчонок устроить Катьке Прокофьевой бойкот! — Бойкот? За что? — Ирка говорит: за то, что Прокофьева чересчур выпендривается, в «Онегине» не участвует, всех презирает и воображает из себя неизвестно что. Прямо как Панасюк из девятого «А». — Дался тебе этот Панасюк! — отмахнулся от него Шмаевский. — Ерунда какая-то… — Ну, что касается Панасюка, то ты его просто еще не знаешь! Он еще покажет тебе свою гнусную личину! А вот Катька действительно от всех отбилась. — Ну и что? Я тоже отбился. Не хочу участвовать в «Онегине», да и все! — Честно говоря, мне это тоже не очень нравится, — сказал Ушаков, — но тебя можно простить, потому что ты других не презираешь, а эта Катька… — Я думаю, что и она просто не хочет, и все, — попытался защитить Прокофьеву Шмаевский. Мишка, как показалось Руслану, как-то излишне пристально на него посмотрел и многозначительно произнес: — Не думаю, что все так просто, как ты хочешь представить. Но Ракитина, думаю, совсем по другому поводу начала против Катьки военные действия. — И по какому же? — А ты не догадываешься? — спросил Ушаков и хитро прищурил один свой голубенький глаз. — Нет! — решительно ответил Руслан. — Врешь, конечно, но мне некогда тут с тобой препираться. Я могу и сам сказать. Это все из-за Катьки. Все видят, что ты вдруг ни с того ни с сего положил на нее глаз. Я прямо удивляюсь! Вот ты мне как другу скажи, что ты в ней нашел? Ирка — это я понимаю! Модель! А Прокофьева? Там же смотреть не на что! — С чего ты взял, что я на нее смотрю… — совсем растерялся Шмаевский. — Собственными глазами видел. А еще я видел, как ты Катерину в библиотеке между стеллажами зажимал! Скажешь, нет? — Мне просто спросить у нее надо было… — В общем, так, Руслик! Оправдываться не стоит! Или ты мне все рассказываешь, как на духу, или конец нашей дружбе, потому что она подразумевает полное доверие и открытость, — подытожил эту часть разговора Ушаков. — Вот я же не отказываюсь от того, что у меня есть некоторые отношения с Вероникой! — А они уже дошли до мыльной стадии? — спросил Шмаевский, чтобы отвлечь Мишку от Прокофьевой. — Это в каком же смысле?! — уже с самой серьезной угрозой в голосе воскликнул Ушаков и всем своим крупным телом попер на Руслана. Тот ловко увернулся и сказал: — Ну… губы у твоей Вероники не напоминают тебе мыло, как той девчонки… из летнего лагеря? Тамарки, что ли? Ушаков сощурил сразу оба глаза и с большим превосходством в голосе заметил: — Совсем ты, как я погляжу, неопытный в этом деле! Мыло — это тогда, когда девушка не нравится… А когда нравится, то это уже совсем другое! И у меня, брат, такое впечатление, что ты хочешь в этом убедиться лично на примере Катьки Прокофьевой. Руслан почувствовал, как щеки его заливает краска. Отпираться дальше было бессмысленно. Да и с кем еще поговорить о том, что беспокоит и не дает уснуть, как не с лучшим другом. Он потоптался на месте, покрутил лямку школьной сумки и сказал: — Знаешь, Миха, честно говоря, я и сам еще во всем не разобрался. Я даже не могу сказать, что Прокофьева мне нравится. Тянет меня почему-то к ней, и все. Шмаевский решил, что про Катин странный поцелуй не расскажет даже Мишке. Это было такое… такое… что никому… и никогда… — Вот это уже другое дело, — отозвался довольный Ушаков. — Это по-честному, по-дружески. Это я ценю и даже могу замолвить за тебя словечко. — Кому? — испугался Руслан. — Разумеется, Веронике, а она как лучшая Катькина подруга может… — Нет-нет! Не надо! Не вздумай! Я должен сам! — зачастил Шмаевский. — Ну гляди! Сам — это, конечно, лучше! Тем более что через два дня День влюбленных. Напишешь Катьке «валентинку» — и дело в шляпе! — Ты думаешь… — Чего тут думать! По-моему, на Прокофьеву больше никто не претендует, хотя… Конечно, Панасюк из девятого «А» — может претендовать… из вредности. — В каком смысле? Ты что, видел его с Прокофьевой? — испугался Руслан. — Нет, врать не буду. Пока я его с ней не видел. Но я уже от этого Панасюка натерпелся. Вот представь, пока у нас с Вероникой не было никаких отношений, так и его рядом не было. А как только у нас эти отношения появились, так он и выполз, как из-под земли. Прикинь, постоянно названивает ей и в спортивный зал приглашает. Будто бы на тренажеры! — Будто бы? А на самом деле? — Ну ты даешь! — возмутился Мишка. — Тренажеры — это так, одна видимость. А на самом деле — он ей свидание таким образом назначает. — Ну… а при чем здесь Прокофьева? — не понял Руслан. — А при том, что этот Панасюк просто не может счастливые пары видеть! Ему непременно надо разбить! Но пока он не знает, что ты собираешься Катьку клеить, думаю, дорога к ее сердцу для тебя открыта. Только держись от Панасюка подальше. Это я тебе как друг советую. Он ничего себе внешне, девчонкам нравится. Блондин, между прочим! Опаснейший тип! Дантес недобитый! Дуэльный пистолет по нему плачет! — Мишка, а что с бойкотом-то делать? — спросил Руслан, совершенно не заинтересовавшись коварным соблазнителем из девятого «А» Панасюком. — А это не наше с тобой дело, Руслик, — со вздохом ответил Ушаков. — Это девчоночье. Мы тут с тобой не властны. На этой далеко не оптимистической ноте Руслан расстался со своим лучшим другом, который спешил то ли на очередную репетицию, то ли на свидание с Вероникой Уткиной, и отправился домой. В квартире Шмаевских неожиданно оказался отец. Он торопливо собирал вещи в дорожную сумку. На диване были разложены документы с синими печатями и бумаги, испещренные колонками цифр. — Что, опять в командировку? — спросил его Руслан. Иван Сергеевич молча кивнул, продолжая укладывать вещи. — Опять надолго? — Нет, ко Дню влюбленных обязательно вернусь! — весело ответил отец. |