Книга Мой дедушка был вишней, страница 9 – Анджела Нанетти

— А ты как думаешь? — ответила она. — Морские ежи колючие, и их едят.

— А дедушка их ест?

— Не думаю. Он терпеть не может рыбу.

Значит, морские ежи не подходят.

— А еще?

— Что еще? — мама боролась с грузовиком, который обдавал нас вонючими выхлопами, и не хотела отвечать мне.

— Какие еще колючие вещи можно съесть?

— Кактус опунцию, каштаны…

Вот! Дедушка наверняка случайно съел каштаны… Но как такое могло произойти? И потом, каштаны едят в ноябре, а не в феврале. Удрученный, я сделал последнюю попытку:

— А как ты думаешь, может такое произойти, что заноза случайно оказывается в кожуре каштана и кто-то случайно ее глотает?

Мама резко затормозила, и мы услышали сзади громкое бибиканье.

— Всю дорогу ты ведешь совершенно бессмысленные разговоры. У тебя случайно нет температуры? — и она положила мне руку на лоб. — Холодный. Тогда что это за дурацкая история про каштан с занозой, который кто-то съедает?

Когда мама задала этот вопрос, я почувствовал себя дураком и рассказал все маме.

На сей раз она отнеслась к этому серьезно и спросила:

— Он действительно так сказал?

Я старательно повторил дедушкины слова.

— Он никогда мне ничего не рассказывает! — вздохнула мама и обернулась ко мне. — Дедушка имел в виду, что у него проблема, забота, которая свербит его, как заноза.

Так я узнал ответ. Неужели дедушка не мог объяснить получше? И я бы так не мучился!

Но теперь казалось, что и у мамы заноза, причем в мягком месте. Она вертелась, ерзала и все время повторяла:

— Никогда мне ничего не рассказывает! Как можно жить спокойно с таким человеком?

Она была очень взволнована. Поэтому я не стал говорить, что она и сама никогда не бывает спокойна. Так мы приехали домой.

В ближайшие дни мама звонила дедушке чаще, чем обычно. Все разговоры начинались со слов: «Папа, ну как ты?». Дальше следовало: «Тебе что-нибудь нужно?», «Тебе чего-то не хватает?». Дедушка был в порядке, и ему ничего не требовалось. Но чем чаще он повторял это маме, тем больше она волновалась. Однажды папа потерял терпение:

— Что он должен сказать, чтобы ты успокоилась? Что он умирает?

Папины слова были вполне логичны, но мама их не оценила. Она считала, что поведение дедушки ненормально.

— Он должен был рассердиться из-за всех этих звонков. Раньше он бы ужасно рассердился. Почему теперь он такой спокойный?

Папа сказал, что мама несет чушь и что ей нужно лечиться. Она ответила, что это ему нужно лечиться и что он строит из себя бог весть что. Папа сказал, что он просто мыслит логически, а мама ответила, что именно поэтому ему не дано понять некоторых вещей и что он их никогда не поймет. Папа разозлился и ушел, хлопнув дверью, а мама стала так энергично оттирать кухонную плитку, будто хотела съесть ее на ужин. Из этого спора я не понял ничего, но мне показалось, что мама все преувеличивает, а папа прав. На самом деле права оказалась мама.

Когда мы вернулись к дедушке, мы опять увидели, что он сидит под вишней, с Альфонсиной на коленях. Другие гусята устроились вокруг них во дворе, но Альфонсина просто стала его тенью, она никогда не оставляла его.

Стояла очень холодная погода, это было время карнавала. Я хотел поехать к дедушке в костюме Супермена, который был моим тогдашним кумиром, потому что умел летать. На дедушке был только пиджак, он сидел, откинувшись на спинку кресла, с закрытыми глазами. Руки он положил на Альфонсину, которая устроилась у него на коленях, спрятав голову под крыло.

Мама, как всегда, остановила машину перед домом, а когда увидела дедушку, вскрикнула и закрыла рот рукой.

— Оставайся здесь! — велела она мне и побежала к дедушке. Я увидел, что мама щупает его и сильно трясет. Дедушка открыл глаза, а мама начала быстро-быстро что-то ему говорить. Он покачал головой. Потом мама помогла ему встать, и они направились к дому. Дедушка шел прямо, но опершись на маму, а Альфонсина семенила за ними.

Я ничего не понимал. Впервые дедушка даже не поздоровался со мной и не обращал на меня никакого внимания. Я почувствовал себя невероятно одиноким и несчастным. Даже начни я вдруг летать, как Супермен, меня это бы не утешило.

Я немного подождал, надеясь, что кто-нибудь вспомнит обо мне и о моем карнавальном костюме, но никто не появлялся. Тогда я вышел из машины и начал бродить по двору. В дом я заходить не хотел. Мне казалось, будет справедливо, если они сами придут за мной. Но никто меня не искал, и мне очень захотелось плакать. Я сел на корточки рядом с вишней, опустил голову на колени и начал рыдать. По правде говоря, мне быстро расхотелось плакать, но я специально продолжал, думая, что если мама с дедушкой выйдут из дома и увидят меня, им станет стыдно за свое поведение.

Мама действительно вышла, пошла к машине, открыла дверцу, потом закрыла и начала меня звать. Я следил за ней и чувствовал себя отомщенным. Наконец мама меня заметила, подошла ко мне и подняла меня на руки.

— Можно узнать, что с тобой происходит? — сказала она и начала трясти меня так, как будто хотела вырвать мне все волосы. — Дедушке нехорошо, а ты, вместо того чтобы войти, стоишь здесь на холоде и ждешь, пока не схватишь воспаление легких! — И она снова начала меня трясти.

Реакция мамы настолько отличалась от той, которую я ожидал, что на этот раз я по-настоящему расплакался. И она тут же переменилась:

— Нет, милый, с дедушкой ничего серьезного! — сказала она, обнимая меня. — Он просто очень беспокоится из-за одного дела. Все будет хорошо, вот увидишь.

Я хотел сказать ей, что плачу из-за себя, а не из-за дедушки. Но только что мама устроила мне взбучку, хотя справедливость была на моей стороне. Как же она отреагирует теперь? И я решил ничего не говорить, а мама продолжала обнимать меня и гладить.

— Пошли в дом, — решила она, — а то ты действительно заболеешь.

На кухне я увидел, что дедушка сидит за столом, а перед ним чашка с горячим молоком. Рядом лежал большой желтый конверт, из которого высовывались какие-то бумаги. Камин был зажжен, но в доме все равно было холодно, и мама заставила меня надеть пальто.

— Какой у тебя прекрасный костюм! — воскликнул дедушка, наконец заметив меня. — Видела бы тебя в нем бабушка Линда!

Кто это? Акробат? Когда я был маленьким, мне очень хотелось работать в цирке и стать акробатом. Но я стал огородником, как и мой отец… а теперь они хотят забрать у меня землю! Мою землю!