Книга На неведомых тропинках. Сквозь чащу, страница 60 – Аня Сокол

Отпрянув от переступившей с места на место лапы, я повернулась и... услышала его слишком поздно, в последний момент. Покойника, у которого все еще билось сердце. И поняла, какую странную неправильность видела в нем, и не только в нем.

Веник тоже смог подойти ко мне, смог застать врасплох. Я думала дело во мне, в моем опьянении болью, от которого мне часто сносило крышу. Словно покойник, по капризу неизвестных сил, все еще стоящий на двух ногах не представлял для меня угрозы, и личный эквалайзер не пеленговал его. Я почти не чувствовала его приближения до тех пор пока не становилось слишком поздно.

Он толкнул меня, прямо на чешуйчатую лапу, как раз в то момент, когда ворий сделал шаг и черные когти прошли в сантиметре от моей головы. Он налетел сзади, опрокидывая меня на землю. Ошейник, проступивший на его шее тут же, сжался причиняя Радифу боль.

Я не видела его, но чувствовала едва ли не затылком. И знак рабства, и горящие руны, и пытку восточника, который поднял руку на того, кому принадлежит. Бывший вестник хрипел, прижимая меня коленом к земле, но не сдавался. Боль скручивала Радифа, только когда он сопротивлялся и только когда мне. Руны дарили пытку телу, не лишая разум воли, пока не лишали... предел есть у каждого. Он слабел с каждой секундой и осознавал это.

Выгнувшись, я попыталась сбросить с себя восточника и встать. Помело в бабкиных руках сломалось. Солома не была рассчитана на такие нагрузки. Теперь я знаю, какая судьба постигла лопаточку. Радиф снова давил меня в перемешанную с кусками асфальта землю. Камни лезли мне в рот, неприятно скрипя о зубы. Восточник схватил меня за руку и вывернул ее, заламывая за спину.

- Не дракон, а сто рублей убытку, - высказалась бабка.

Радиф тяжело дышал, скулил, его перемазанные грязью и кровью руки дергали ремешки крепления стилета, стараясь сорвать клинок. Даже слишком стараясь, руки царапали кожу, соскальзывали... Серебро зашипело, обжигая восточника.

Дракон переступил с ноги на ногу, легонько задевая Радифа и легонько сбивая его с моей спины и даже не замечая этого.

Стилет остался болтаться на предплечье, прижимаемый последним ремешком. Восточник не просто застонал, он заплакал, как плачет ребенок, у которого отобрали любимую игрушку. Когтистая лапа опустилась, вдавливая восточника в мягкую землю. Ящер мотнул башкой и заревел прямо в лицо моей бабке. К чести последней та всего лишь зажмурилась.

Плачь, перешедший в крик не слышал никто кроме меня. Захрустели, ломаясь кости.

- Стой! - раздался новый голос.

Напротив вория, уже стоял староста, сжимая в вытянутых руках знакомую тетрадь в потертом желтом переплете. Дневник Тур Бегущего. Я не нашла в себе ни желания ни сил удивляться этому.

- Поговорим? - предложил он.

Дракон сделал шаг назад. Я посмотрела на то, во что превратила восточника лапа дракона.

- Кххааа, - сказал Радиф, голова была цела, а вот грудная клетка оказалась вдавленной внутрь, - Кххааа, - повторил он, брызгая на подбородок алой сладко пахнущей кровью.

Его левая нога вдруг стала быстро-быстро подергиваться, словно в припадке.

Рот на изуродованном обожженном лице приоткрылся. Пятка в очередной раз стукнула о землю, и это раздражало сильнее его слезящихся глаз, в которых было только одно. Просьба, мольба, обещание, пусть даже невыполнимое, все что угодно, только чтобы прекратить это. И в этом наши желания совпадали. Даже такая смерть будет сладка.

- Всего лишь разговор, - склонил голову старик.

- Откуда у вас... - начал Март, но Семеныч поднял палец, заставляя парня замолчать.

Я склонилась над восточником, ошейник тут же проступил на грязной шее, и цепь, привычно кольнув кончики пальцев, ткнулась в руку.

- И если мы не договоримся, - староста посмотрел на стяжателя, - Мы все, - он кивнул подошедшему Алексию, и повторил. - Мы все отойдем в сторону и дадим тебе закончить дело.

Опрометчиво, - мысленно заметила я, протягивая руку к ошейнику, к горящей руне, - Ведь иногда такие обещания приходиться выполнять. А может, именно на это он и надеется?

- Скаааххх... - прохрипел Вестник, кровь из рта брызнула мне на лицо.

Я поняла, что он хотел сказать, почувствовала. Угловатая, неловкая благодарность, с легким привкусом стыда, коснулась моих чувств. Палец дотронулся до руны... на миг линии, словно лезвия, впились в кожу, спрашивая, а уверена ли я? Да? Нет? Будто к компьютерной программе, только игроки существовали на самом деле, хотя в них порой очень сложно поверить.

Да, уверена.

И руна погасла, как и ошейник, как и глаза восточника. Грязная голая пятка, ударила о землю, еще раз и еще, с каждой секундой замедляясь, пока не замерла на вывороченной вместе с пучком травы кочке.

А секундой позже нас залил солнечный свет, пробивавшийся сквозь зеленые кроны. День перевалил за середину, а мы все еще были живы.. напротив старосты стоял обнаженный мужчина.

- Это ты! - обвиняющее ткнул пальцем в старика Картэн, - Твоя тетрадь не моя!

- Зря. - прошептал мне в ухо Веник. - Могли бы неплохо повеселиться.

Опять он сделал это. Опять подошел, а я и не почувствовала. Почему меня так злил этот факт? Раньше, когда я была человеком, когда не слышала биения их сердец, когда не ощущала эмоции... Тогда меня это не смущало. Я играла теми картами, что сданы, и гордилась этим.

- Ты вовремя, - не удержалась я от упрека, - С весельем придется подождать.

- Это не моя тетрадь, - закричал хранитель знаний.

- Прикрой срам, охальник, - влезла моя бабка, снимая цветастый фартук и накидывая на вория. Тот не повернул, и головы следя за руками старосты, в которых тот сжимал тетрадь.

Я уловила медленное завихрение силы целителя. Почти незаметное, еще только формирующееся.

- Да, не твоя, - не стал отпираться Семеныч, и вдруг вскинув руку, рявкнул, - Нет, парень. Нет. - он посмотрел на Марта, у которого загорелись зеленью глаза.

Сын целителя решил воспользоваться случаем. И ведь правильно, раз дракон сам снял шкуру...

- Нет, - повторил староста. - Я обещал ему разговор.

Марья Николаевна деловито завязывала пояс фартука над обнаженными мужскими ягодицами.

- Это не тот дневник. Не та его часть, - старик снова посмотрел на стяжателя.

- Часть? - переспросил Март.

- Не думаешь же ты, что дорога Тура Бегущего началась с гор? Ведь что-то его туда привело.

Я передернула плечами, встала и перешагнула через Радифа, оставив Веника за спиной. Покойником был, покойником и остался. Я уже забыла о нем, мысленно переносясь в бункер дыма под землей. Видя полумрак, кресло и книгу на коленях старого вестника. Чуть более темный переплет, старые страницы, смутно знакомый почерк, и бросившаяся в глаза строчка. Как же там было? Что-то вроде: "настась ... напасть", или как-то еще.