Книга Лето лихой троицы, страница 12 – Владимир Аверин

— Хочешь сняться с огромным осетром в руках? Это дело. Одобряю. И я, пожалуй, свой фотоаппарат возьму, а то ведь никто не поверит, если расскажу.

Когда они шли по лесу, откуда-то издалека донесся едва различимый рокот мотора.

— Слышишь? — остановившись, спросил Вадик и посмотрел на небо.

— Слышу. А почему ты смотришь на небо? Мотор тарахтит там, — указал Пузырь рукой в сторону ерика, где Вадик обнаружил сеть.

— Да ты что, Пузырь, оглох? Тарахтит в небе. Это самолет или вертолет, — возразил Ситников.

— По-твоему, браконьеры летают на самолетах? — усмехнулся Пузырь. — Вынь бананы из ушей и прислушайся. Это обыкновенная моторная лодка.

Рокот, приближаясь, становился громче и все отчетливее напоминал шум лодочного мотора. Ребята пошли на этот шум, выбрались из леса к берегу и Увидели легкую алюминиевую лодку с подвесным мотором. Робинзоны спрятались за густым кустарником и стали наблюдать. Лодкой управлял худенький подросток с раскосыми глазами и широкими скулами.

— Калмык, — прошептал Пузырь. — Сто пудов, это калмык, помнишь, Динка про них рассказывала.

Подросток выключил мотор, взял в руки весло и начал подгребать к скрытой под водой рыболовной сети. Его крепкие руки двигались так расчетливо и ловко, что не было ни рывков, ни задержек, а только упорное и ровное скольжение металлического корпуса, прорезавшего воду. Подплыв к одному берегу, он перегнулся через борт, вынул из воды верхний край сети, — в ее ячейках застряли два окуня и один сазан, — высвободил рыбу и бросил ее на дно своей лодки. Затем, метр за метром приподнимая снасть над поверхностью воды, он проверил всю сеть и постепенно подплыл к тому берегу, где прятались ребята. Улов браконьера оказался не таким уж большим: несколько щук, сазанов и окуней. Ни осетры, ни стерляди, ни севрюги в его сеть в этот раз не попались. Калмык причалил к берегу, затем, широко расставляя полусогнутые ноги и напрягаясь так, что на тощей спине отчетливо выдвинулись лопатки, вытянул на одну треть лодку на песок, а потом вошел в воду и стал натягивать на кол провисшую после проверки сеть. Все это происходило в нескольких метрах от фанерного щита с надписью: "ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА. ОХОТА И ЛОВЛЯ РЫБЫ ЗАПРЕЩЕНА". Вадик и Пузырь, не сговариваясь, сняли калмыка на пленку своими камерами.

— Я не думал, что браконьеры такие худосочный Если бы я каждый день ел черную икру и осетрину, то был бы раз в пятнадцать толще этого пацана, — сказал дородный Пузырь. — У меня есть идея. Давай его поймаем, рыбу конфискуем, на лодке доплывем до Андреевки и сдадим этого браконьера Петровичу. Может быть, нас за это наградят.

— Ага, обязательно наградят. Посмертно, — прошептал Вадик. — Ты такой смелый, потому что думаешь, что он здесь один. Лично я в этом не уверен. А вдруг браконьеры бригадой работают? Или у них по всему ерику сети расставлены и они их сейчас проверяют одну за другой? Этот пацан шум поднимет, и к нему на помощь двести мужиков с ружьями приплывут.

— Надо ему рот рыбой заткнуть, чтобы не орал. А руки ремнем связать, чтобы не дергался, — предложил Пузырь, сгорая от нетерпения. — Думай быстрей. Он сейчас сядет в лодку и смоется, а мы останемся без еды, без лодки и даже не узнаем, где тут поблизости деревня.

— Ладно. Рискнем. Вынимай свой ремень из джинсов и держи его наготове, — сказал Вадик. Он положил фотоаппарат на траву, вытянул из джинсовых петель свой кожаный пояс, вышел из-за куста и бросился с пригорка к воде. Пузырь, размахивая ремнем, ринулся вслед за приятелем.

Друзья с огромным трудом справились с малолетним браконьером, который оказался злым, как бультерьер, увертливым и на удивление сильным. Калмык отчаянно сопротивлялся, был момент, когда Вадик засомневался, что они с ним справятся. Пузырю калмык съездил ладонью по шее и укусил за ухо, а Вадика ударил босой пяткой по голени и чуть не попал пальцем ему в глаз. Ребята запыхались, ремнями связывая ему руки и ноги. Они усадили пленника на песок и сами сели рядом. Пузырь держал ноги браконьера, Вадик — руки, связанные за спиной.

— Ну, что, допрыгался, враг природы? — тяжело дыша, произнес Пузырь.

— Маленький зверь, а кусачий, — сказал Вадик. Отчаянное сопротивление щуплого подростка удивило его. Ситников думал, что пойманный на месте преступления малолетний браконьер разревется, как малое дитя, у которого отняли мешок с плюшевыми игрушками. А "дитя" оказалось грубым, злым и очень драчливым. Услышав слово "зверь", калмык вздрогнул, побледнел, а потом скорчил гримасу человека, которому в лицо дует сильный ветер: щеки втянуты, вместо глаз — узкие щелочки.

— Как? Ты сказал "зверь"? — спросил он.

— Маленький зверь, говорю, а кусачий, — повторил Вадик и тут же пожалел об этом. Слово "зверь" вызвало у подростка новый прилив ярости.

— Это я зверь кусачий?! — зло переспросил калмык и попытался пятками оттолкнуть Пузыря, боднуть Вадика, а когда ему это не удалось, произнес несколько фраз на своем родном языке: — Крл-срл— брл-зверь кусачий! Брл-срл-крл-зверь кусачий! Брл— крл! Крл-срл! Брл!

— Ну ты, друг степей, выбирай выражения, — предупредил Вадик. Он не понимал по-калмыцки, но по лицу и по интонации браконьера догадался, что тот страшно сквернословит в его адрес.

— Зря ты его зверем назвал. Я слышал, что у калмыков "зверь" — самое страшное ругательство, — объяснил Пузырь.

— Я не хотел оскорблять его. А зверем назвал только потому, что не знаю его настоящего имени, — сказал Вадик таким тоном, словно оправдывался. — Эй, любитель рыбы, как тебя зовут?

— Олжус, — мрачно произнес калмык, приняв тон Вадика за извинения.

— Вадик, держи его крепче, я сбегаю за камерой, — сказал Пузырь, бросился на пригорок и через несколько секунд вернулся, держа в руках оптику. Он передал Ситникову его фотоаппарат, а сам включил видеокамеру и снял связанного Олжуса на фоне щита "Запретная зона" и алюминиевой лодки с рыбой. Вадик сфотографировал калмыка своим аппаратом.

— Э! Зачем снимаешь? Э! Не снимай! Скрл-брл— крл-не фотографируй, я кому говорю!

— Все, Олжус, кончилась твоя браконьерская жизнь, — сказал Пузырь. — Мы снимали тебя на пленку, когда ты доставал рыбу из сети, когда укреплял кол и натягивал сеть. Короче, у нас есть доказательства, что ты — браконьер. Сейчас мы отвезем тебя рыбнадзорам, а они решат, что с тобой делать.

— Э! Не надо к рыбнадзорам! Предупреждаю! Вы об этом пожалеете! Олжус вас найдет, худо будет! Ой, как худо!

— Когда такой щуплый недомерок, как ты, пытается выдать себя за опасного типа, это выглядит очень смешно, — сказал Пузырь, но не засмеялся, а наоборот, внутренне напрягся. Зная, на что способны браконьеры, он всерьез воспринял угрозу Олжуса. — Хм, это смешно, честное слово, очень смешно. И что же, интересно знать, ты с нами сделаешь, а?

— На крючья подвешу. И в реку брошу, рыб кормить, — негромко произнес Олжус, пронизывая Пузыря холодным взглядом. У него было широкое азиатское лицо, приплюснутая голова и широко расставленные глаза, что придавало ему сходство со змеей. Это сходство усиливалось, когда он улыбался. Он словно гипнотизировал Пузыря своим взглядом, как удав кролика. — Есть такие большие крючья. Ими осетров ловят. Протягивают по дну веревку с крючьями, осетры плывут и сами за них цепляются. Вот на такие же я вас посажу, — медленно произнес Олжус, с недоброй улыбкой глядя на Пузыря.